Предыдущая Следующая

– А я говорю – молись, молись, дура, раз не хочешь на лавку ложиться, – донесся сквозь закрытую дверь шипучий голос Пистимеи. – Бога скоро разгневать, да нелегко замолить. Замаливай, ослушница, отступ свой!

– Да какой отступ?! Я сроду слова не давала…

– Ах ты… поганка болотная! Не давала? Не давала?!

Послышались негромкие удары, тяжелое дыхание. Устин понял, что жена бьет дочь, поспешно вскочил с кровати, рванул дверь в соседнюю комнату…

Варвара лежала согнувшись на полу, прикрывала лицо обеими руками. А Пистимея бегала вокруг и, чуть приподняв юбку, пинала дочь в бока, в плечи, в голову.

Устин хотел закричать что есть силы: «Эт‑то еще что такое? Отойди, старая ведьма!!» Он уже открыл рот и набрал полную грудь воздуха. Но…

Ему показалось вдруг, что под потолком покачивается электрическая лампочка.

… Устин тяжело прислонился к дверному косяку. В его голове тоже закачалось что‑то, как поплавок. «А что, пусть бьет, пусть… Не будет, кобыла толстопятая, шею колесом выгибать…»

А Варвара, увидев отца, приподнялась на коленях, протянула к нему обе руки:

– Батюшка! Батюшка!!

– Чего? – тупо спросил он.

– Я уж два часа на коленях стою…

– Ну?

– Уж ноги не держат. Уж в глазах желтые круги завспыхивали…

Устин помедлил, поморщился, будто мучительно соображая, что же ответить дочери. Он опустил разлохматившуюся голову на грудь, запустил пальцы в бороду и промолвил, медленно роняя слова:

– Ничего, ничего… Ты молись… – А сам подумал: «Теперь пропадет Варька – завалит ее старая карга на скамейку. Ну что ж… ну что ж…»

Медленно побрел от двери к кровати, так и не выпуская бороды из пальцев. Но на полпути встал столбом. Так… С Федькой – ладно, а Варьку кто убивает? Пистимея или он?! Она или…

– Пистимея!!

Пистимея тотчас неслышно высунулась наполовину из освещенного прямоугольника двери, точно ждала его возгласа за тем самым косяком, к которому он только что прислонялся.

– Господи, что ты? Чего надо?! – присвистывая от волнения сильнее обычного, спросила она.

Устин внимательно, казалось, с удовольствием, слушал ее голос. А когда она замолкла, сказал:

– А ведь ты как старая гусыня.

– Что – гусыня?

– Да шипишь, говорю.

Пистимея проговорила не то обиженно, не то жалобно:

– Больной ведь ты. Прямо больной.

 

Глава 24

 

А потом опять был знакомый звон в голове: Федьку – он или она? И Варьку?.. И почему случилась сегодня вся эта история с редактором районной газеты Смирновым, отчего сорвался он, Устин Морозов, и не помня себя наделал черт знает что?

Предыдущая Следующая