Предыдущая Следующая

Казалось Устану, вот‑вот придет ответ, вот‑вот…

Он бы, ответ этот, пришел, но кто‑то, кажется, закричал в смертельном испуге его собственным голосом: «Нет, нет!! Не надо, не хочу!!» Тот, кто кричал, находился, вероятно, в каком‑то огромном, очень высоком здании – в церкви, что ли: отголоски долго еще блуждали по каким‑то закоулкам, отдавались больным гулом в его, Устиновой, голове.

Что‑то противное, теплое полилось ему в рот, перехватило дыхание.

– Кто это? Чего? – дернулся он, выплевывая изо рта горькую жижу…

– Кричал ты, Господи… Будто огнем тебя палили, – сказала склонившаяся над ним Пистимея.

– Огнем… палили… Это верно, – тихо и покорно отзвался Устин.

– В Озерки, говорю, надо завтра, в больницу.

– Погоди, а без больницы… не окочурюсь без больницы? Чем поишь‑то?

– Что ты, что ты, родимый?! – откачнулась в темноте Пистимея. – Для того ли жизнь горемычили вместе?! Успокоит тебя отвар.

– Горемычили? Ну ладно, ступай.

И Устин, вздохнув, снова погрузился в воспоминания…

После того как вернулись из поездки в Большереченское, устроили праздник. Серафима накладывала ему, Косте, лучшие куски и, поблескивая от нетерпения глазами, никого не стесняясь, прижималась к его плечу головой. Даже сквозь рубаху он чувствовал – ее круглые, тугие, как яблоки, щеки пышут жаром.

Только одному Тарасу веселье было не в веселье. Он сидел за столом мрачный, нахохлившийся, как курица.

– Чего же ты? – пододвинула ему Серафима стакан.

– А ты скажи‑ка лучше: нэп – это что такое, а? – повернул к ней голову Тарас – Магазины открыто держат или нет? Я спрашивал у наших молодцов, которых привезли, – молчат…

– Кто его знает… Ты пей, пей…

Праздник продолжался потом для него, Кости, каждый день. Серафима не знала, как угодить ему, куда посадить, чем накормить. Тарас уплелся на следующий же день после возвращения опохмеляться к Миките, да и не показывал носа домой. Демид тоже редко приходил ночевать. Где он пропадал, что делал, Костя не знал.

За неделю отдохнул, отлежался. Его начало тяготить уже безделье.

Как‑то утром спросил у Демида:

– А все‑таки где они, эти… сельсоветчик с председателем?

– Ничего, живы‑здоровы.

– Одно не пойму: зачем их живьем сюда приволокли? Объяснит мне кто‑нибудь это или нет?

Разговор был за завтраком. Демид дохлебал свою чашку, вытер полотенцем тонкие губы.

– Что ж, можно объяснить. Пойдем.

Предыдущая Следующая