Предыдущая Следующая

– Эх ты! – беспокойно вскрикнул Тарас. – «Будете жить…» А ты что, на небо от нас вознесешься?

– Слушать меня! – строго проговорил Филька. – Пока один попробую… в родные места. Всем какой резон рисковать? Дорога нелегкая. Один‑то как‑нибудь проберусь, проползу ужом… бороду вот отпускаю, видишь, – повернулся он почему‑то к Косте. – И вам обоим советую… на всякий случай. Немало, однако, есть людей, которым по ночам снитесь. А потом, к весне, я думаю, вернусь за вами. А не сам – так Демида, брательника, пришлю. Слушаться его, как меня самого. Поняли? До меня или до Демида за нее, за Серафиму, держитесь. Иначе пропадете.

Меньшиков подумал еще о чем‑то и закончил:

– Вот и все. Закрываю совет. – И, не желая больше ничего объяснять, вышел на воздух.

– Продаст, продаст он нас, стерва… Слышь, Константин Андреич, – зашептал, едва закрылась дверь, Звягин, – уйдет с этой староверкой – и с концом! Куда мы из болота? С голоду пропадем еще до того, как милиционеры к нам пожалуют… Я ночами‑то и так не сплю почти. Опасаюсь: встанет Филька да приколет нас по очереди к полу, как гадюк…

– Гадюк… – повторил тогда еще Костя. – Выбирай слова все же.

– В словах ли дело! С минутку поизвиваемся так же, да и затихнем. А он с этой болотной ведьмой и удерет…

Костя не верил, что Меньшиков может покинуть их в болоте. Однако слова Тараса Звягина смутили как то. До вечера он хмурился и молчал.

Вечером, когда Серафима готовила ужин, Филька сказал:

– Тарас, помоги Серафиме мяска нарубить, пельмени на прощание сготовим. А ты, Константин, пойдем‑ка на воздух. Обговорим кой‑чего напоследок.

Они, не обращая внимания на беспокойные взгляды Звягина, вышли из избушки, присели невдалеке на кучу сухого камыша.

– Вот что, друг по каторге, – сразу начал Меньшиков. – Я знаю, сумленье тебя гложет: не покинет ли нас в этом болоте проклятый Филька? Уйдет с Серафимой, и конец…

– Угадал, Филипп Авдеич.

– Так вот… Не затем я искал в этих местах сотоварища себе подходящего, чтобы… И проверял его на кровавом веселье не затем, понял? Кабы не был уверен в тебе, давно бы все хрящи перерубил. Чтобы ты никому не мог объяснить, что это за человечина Филипп Меньшиков. Дошло?

Филька встал, вытащил из ножен тяжелый нож, в двух шагах срубил березку в руку почти толщиной, сел.

– Так вот, – опять начал Филька. – Серафима выведет меня из болота, передаст надежным людям – вернется к вам. Она сумеет и вас уберечь. Ты только слушайся ее.

Предыдущая Следующая