Предыдущая Следующая

Бобовку, разграбление усадьбы, стрельбу по курам, ее неожиданную  удачу  с

поросенком. Может, хоть он  уцелеет,  если  эти  злодеи  не  доберутся  до

оврага, не вытащат его из барсучьей норы. Так думала она о  разном  и  обо

всем сразу, как бы исподволь собираясь с силами, чтобы наконец решиться на

самое трудное.

   Кажется,  однако,  она  задремала  немного  и  спохватилась  вдруг   от

неосознанного внутреннего толчка,  прислушалась.  Под  жерновами  тихонько

ворошилась крыса да сипато, с присвистом дышал на кадках Петрок. Она  села

на сенничке, опустив ноги на землю.  Теперь  уже  ничего  не  чувствовала,

кроме упрямого стремления к цели - сделать то, чего она уже  не  могла  не

сделать.  Словно  не  но  собственной  воле,  а  по   чьему-то   жестокому

принуждению она поднялась, тихонько, как только было  возможно,  повернула

щеколду и приоткрыла  старую,  из  дубовых  досок  сбитую  дверь  истопки.

Хорошо, та не скрипнула, только прошуршала немного, и она оставила ее так,

не закрытой. Потом на цыпочках  приблизилась  к  полураскрытым  дверям  из

сеней, в которые легонько задувал ветер, опять прислушалась. В хате кто-то

сонно храпел, не так чтобы громко, скорее  успокоенно,  ровно.  Надо  быть

смелее. Что, в конце концов, она не имеет права по своей  нужде  выйти  во

двор, или она перестала быть человеком?! Ну и что,  коли  война,  немцы...

Жили люди до этой войны и будут жить после,  а  вот  доведется  ли  выжить

этим, еще неизвестно. Кто с рожном полез на других, как бы сам на него  не

напоролся. Осторожно нащупывая ногами землю, она сошла с каменных ступенек

на холодную влажную  траву,  проскользнула  за  угол  и  там  затаилась  -

показалось, в палатке заворошился кто-то. Но это, пожалуй, во  сне,  никто

оттуда не вышел. Часового во дворе не  было  видно,  и  это  ее  ободрило.

Конечно, они чувствовали себя уверенно,  словно  хозяева.  Да  и  чего  им

бояться, кто им тут мог повредить?

   И все же она боялась,  как,  может,  никогда  в  жизни:  особенно  было

страшно, когда она вышла с дровокольни и на шатких  ногах  приблизилась  к

тыну. Ей не было нужды вглядываться в темноту, она точно знала,  где  было

то место, и сразу нащупала рукой винтовку, обхватила ее за тонкий холодный

ствол. Винтовка оказалась увесистей, чем она предполагала;  как  бы  такая

тяжесть, бултыхнувшись в воду,  не  подняла  всех  на  ноги,  обеспокоенно

подумала Степанида. Это обстоятельство несколько смутило ее,  но  изменить

свое намерение она уже не имела силы - она была целиком в его  власти.  На

Предыдущая Следующая