Предыдущая Следующая

поодаль, не поднимая глаз. Она  все  видела  и  так,  мысленно,  про  себя

проклинала немцев, а больше всего этого разжиревшего фельдфебеля,  который

теперь напряженно следил за всем, что происходило возле  коровы.  Наконец,

спустя какие-либо пять минут, она заглянула в ведро и съежилась еще больше

- молока в ведре заметно прибавилось. Ах  ты,  дуреха  Бобовка,  зачем  ты

отдаешь им! Но, видно, корова  вынуждена  была  отдавать,  ведь  она  тоже

боялась,  боялся  и  Петрок,  полусогнутые  ноги  которого   в   суконных,

залатанных на коленях штанах мелко подрагивали, когда он с усилием  держал

корову. Степанида робела все больше, знала, добром это не кончится.

   - Генуг! - вдруг скомандовал фельдфебель, ведро наполнилось  до  краев.

Карла выпрямился и осторожно, чтобы  не  разлить,  поставил  молоко  перед

начальством. Фельдфебель с ненавистью посмотрел на  Степаниду,  туго  сжав

челюсти. - Ком!

   Она уже знала, что означает  это  короткое  слово,  и  медленно,  будто

завороженная, подошла к немцу, не в силах отвести глаз от ведра с молоком.

Она ожидала крика, угроз, но фельдфебель не кричал, лишь сдвинул поближе к

пряжке свою тяжелую кобуру.

   - Паночку! -  вдруг  чужим  хриплым  голосом  закричал  Петрок  и  упал

коленями на грязную, раскисшую после дождей землю. - Паночку, не надо!

   Тут только она поняла, что  немец  намеревается  достать  револьвер,  и

сердце ее неприятно содрогнулось в груди. Но она не тронулась с места, она

лишь  глядела,  как  он  неловко  возится  с  револьвером,  не  может  его

отстегнуть, что ли. Петрок снова взмолился, переступив на коленях ближе, с

измятой кепкой в  руках,  седой,  небритый,  испуганный.  Она  же  стояла,

одеревенев, словно неподвластная смерти и ежесекундно готовая  к  ней.  Но

вот фельдфебель отстегнул от кобуры длинную белую цепочку, и,  прежде  чем

Степанида успела что-либо понять, резкая боль обожгла ее шею и плечо.  Она

вскинула руку, и тотчас острой болью свело на ее  руке  пальцы,  следующий

удар пришелся по спине; хорошо, что на плечах был ватник, который  смягчил

удар.  Фельдфебель  озлобленно  выкрикивал  немецкие  ругательства  и  еще

несколько раз стегнул ее, но больше всего досталось пальцам после  второго

удара, спине же было почти не больно. Она уже нашла способ заслоняться  от

его ударов - не пальцами, а больше локтями, и немец, стегнув изо всей силы

еще раза два, видно, понял, что так ее не проймешь. Тогда,  опустив  цепь,

он закричал, от натужной злости багровея белобрысым лицом, но она,  словно

Предыдущая Следующая