Предыдущая Следующая

Петрок молча согласился.

   Осенний день незаметно близился к вечеру, понемногу смеркалось, хотя во

дворе и поблизости в поле еще  было  светло.  Встревоженная  Степанида  не

торопилась доить Бобовку, та постояла, вздохнула и, не дождавшись хозяйки,

начала щипать траву под тыном, добирать недоеденное в поле.  Петрок  то  и

дело с опаской поглядывал за ворота да на большак, ждал,  когда  покажутся

немцы. И все слушал, стараясь в вечерней тиши поймать чужой подозрительный

звук. Но, как и всегда, на дорожке и на  большаке  было  пусто,  вокруг  в

понуром  осеннем  просторе  воцарялась  вечерняя  тишина.   Только   ветер

неутомимо теребил на липах пожелтевшую листву,  щедро  усыпая  ею  огород,

дорожку, траву-мураву на дворе. Петрок вытащил ведерко воды из  колодца  и

поставил перед Бобовкой. Но та лишь обмакнула губы и  не  пила,  почему-то

поглядывая через тын в  поле,  будто  ожидая  оттуда  чего-то.  Надо  было

загонять ее в хлев, но Степанида задержалась в хате, и Петрок позвал:

   - Слышь? Доить надо.

   Степанида молчала, и он подумал, что действительно в Яхимовщине  что-то

круто менялось, если хозяйка опаздывала доить  корову.  Но  теперь  все  и

везде менялось, следовало ли удивляться переменам  на  хуторе,  философски

утешал себя Петрок. Не дождавшись ответа Степаниды, он ступил  на  плоский

припорожный камень и заглянул в сени. Степанида,  нагнувшись,  стояла  над

синим сундуком, что-то искала  там,  бросила  на  хлебную  дежку  какую-то

кофту, еще одну, встряхнула большой  черный  платок  с  красными  цветами.

Петрок удивился:

   - Что ты там ищешь?

   - А тут это... Фенькино, чтоб спрятать куда подальше.

   - Фенькино? Не выдумывай ты! Кому оно нужно?

   - Кому? Немцам! - огрызнулась жена, перебирая в сундуке. - А  это  вот?

Что с ней делать?

   Она развернула тонкую бумажную трубочку, взглянув на которую  он  сразу

узнал предмет давней Степанидиной гордости - грамоту за успехи в обработке

льна. Сверху на плотном листе бумаги виднелся цветной герб  Белоруссии,  а

внизу синели печать и размашистая  подпись  председателя  ЦИКа  Червякова.

Грамота до войны висела в простенке между окнами, потом ее  сняли,  хотели

сжечь, но Степанида не дала, прибрала в сундук.

   - Ты это в печь! - встревожился Петрок. - Это тебе не игрушка.

   - А, пусть лежит. Не за краденое. За старание мое.

   Степанида свернула грамоту трубочкой и завернула в какую-то одежку.  Из

остального отобрала в сундуке что  получше,  большею  частью  Фенькино,  и

большим узлом завязала в цветастый платок.

Предыдущая Следующая