Предыдущая Следующая

   Из-за печи к  матери  бросились  две  босоногие  малышки  в  заношенных

кафтанчиках,  испуганно  ухватились  за  грязную  юбку.  Стесняясь,  вышла

старшая Гануля и также,  поглядывая  исподлобья,  стала  за  матерью.  Под

печью, слышно было, испуганно кудахтали куры, чем-то воняло, и было  очень

неуютно в этой запущенной хате.

   - Ладно, - сказал Корнила. - Ты нам спектакль тут не строй. Где Борис?

   - А я знаю, где тот Борис? Мне не сказал. Если в колхоз записался,  так

его и описывайте. А я не пойду и корову не дам!  Корова  моя,  в  приданое

батька выделил. Не имеете права отбирать.

   - Да стихни ты, Лизавета! - разозлилась и Степанида. - Корову мы писать

и не будем. Запишем только коня. Ну и упряжь. Семена тоже.

   - А нету семян. И коня тоже нету.

   - Как это нету? - насторожился Корнила. - Был же конь вороной.

   - Был, да нету. Сплыл. Вот как!

   - Сплавили? Продали?

   - Хотя бы и продали, - вытерла слезы Лизавета. - А  что  ж,  за  так  в

коммуну отдавать? Или нам его кто даром дал? Деньги платили.

   - Дурная ты, как рваный сапог! - сказал Корнила.  -  Вот  и  построй  с

такими колхоз! Сначала тебе бы ума набраться!  Культуре  какой  научиться.

Вот в хате не прибрано, дети мурзатые. Лентяйка ты, а молодая еще!  Только

малых рожать, больше ни на черта ты не годишься.

   - Какая уж есть!

   - Иди показывай, что где. Чтоб мы не тыкались, как злодеи.

   - А я не буду ничего показывать. Сами смотрите.

   Она начала кутать в дерюжку малого, и Корнила, не выдержав, плюнул  под

ноги.

   - Ну, смотри, опишем. Потом не ропщи!

   Вдвоем со Степанидой они снова вышли на загаженный вконец двор. Корнила

осмотрелся.

   - Где тут у них что? Там варовня, кажется?

   Но не успели они повернуть к старому, с  прогнившими  углами  строению,

как с улицы послышался запыхавшийся детский голос:

   - Дядька Корнила, папка сказал, чтоб вы в сельсовет шли.

   Обвязанная под мышки платком, по  ту  сторону  калитки  стояла  меньшая

Левонова дочка Олечка.  Взглянув  на  ее  раскрасневшееся  от  бега  лицо,

Степанида поняла, что-то случилось.

   - Чего ему так приспело? - насторожился Корнила.

   - Ай, там приехал... Ну, из местечка дядька такой с черным воротником.

   - Космачен?

   - Ну. И еще другой с ним. Так папка сказал...

   Корнила помрачнел с лица, о чем-то напряженно подумал и в сердцах грубо

выругался:

   - Едрит твою мать! Так я и знал!..

   Больше он не сказал ничего, вразвалку припустил по обледенелой улице, и

Степанида едва поспевала за ним. Поодаль бежала запыхавшаяся Олечка.

Предыдущая Следующая