Предыдущая Следующая

– Нет, мизерная. И тогда словно другим сапогом ты…

Митька помолчал, обдумывая, как ее разубедить в этом. Но придумать ничего не мог и спросил:

– И что теперь?

– Ничего. Погляди, что там, под сапогами твоими…

Митька поднялся.

– Я и помру теперь спокойно, – проговорил вдруг Анисим. – Поговорила, Иринушка, ты хорошо…

– Значит, все? – спросил Митька, шумно дыша. – И с концом?

– Все, – по‑прежнему не глядя на него, ответила Иринка.

Только на улице Митька заметил, что вспотел, что от пота он весь мокрый. И только здесь, кажется, осознал до конца, что это ведь, собственно, ему от ворот поворот…

Он растоптал вынутую еще там, у «них», папиросу, так, что от нее ничего не осталось. Он стремительно зашагал по улице, не видя ни встречных, ни поперечных…

Опомнился он уже на краю деревни, сообразил, что идет не туда. Повернулся, побежал домой, схватил новый костюм, переоделся.

– Ты куда, Митенька? – с беспокойством спросила мать.

– Я ей покажу, я покажу! – закричал Митька, рассовывая в карманы деньги. – Я вот возьму и на калеке женюсь! Пусть тогда от зависти порычит!

Митька не соображал, что говорит. Зато Степанида отлично соображала и все понимала.

– И то, и то… – поспешно закивала она.

– Что «и то»? – повернул к ней Митька взлохмаченную голову.

– Да, сказывают, вылечили ее, и рубцов…

– А пусть хоть вся в рубцах! Пусть хоть страшилище страшное…

Митька выскочил из дому, крупно зашагал на полустанок.

… В поликлинике Вера Михайловна встретила Курганова с некоторым удивлением. Затем сухо сказала:

– Я думаю, теперь‑то незачем. Нет надобности.

– Нет есть! – решительно отрубил Митька. – Мне – есть! Пустите, или… я сам.

Вера Михайловна пожала плечами:

– Что ж… пожалуйста.

… Елена Степановна лежала в четырехкоечной палате возле окна и глядела в потолок.

– Здравствуйте, – несмело сказал Митька, останавливаясь возле койки.

Краснова медленно повернула к нему голову, в глазах ее что‑то дрогнуло.

Митька ожидал ее увидеть забинтованной, похудевшей, как старик Анисим, с глубокими шрамами на щеках. Никаких бинтов, никаких шрамов не было. Только на правом виске расходились лучиками бледноватые полоски да на лбу, у самых волос была наклеена пока тоненькая полоска пластыря.

Рядом с кроватью стояла белая тумбочка, на ней лежало несколько журналов, книг, овальное зеркало с целлулоидной ручкой.

Елена Степановна долго смотрела на Митьку, точно никак не могла узнать его.

Предыдущая Следующая