Предыдущая Следующая

Старик выпил торопливо чай и, опять уставившись мимо Захара, принялся хрипеть холодной трубкой.

– Что же ты, дед, раньше обо всем этом молчал? – взволнованно воскликнул Захар.

– Ишь ты, какой горячий… – Анисим вынул изо рта трубку. – Да и зачем тебе знать было об том…

Большаков встал из‑за стола, принялся ходить из угла в угол. Анисим сидел неподвижно, но краем глаза наблюдал за председателем.

– А то ишшо начали бы таскать меня: как дело было, да зачем, да почему… А у меня сердце и так всю жизнь кровью сочится. Зачем ковырять его?

Захар, дымя папиросой, стоял теперь у окна, глядел на улицу.

– Ну, хорошо, – обернулся он. – Ну, хорошо… А зачем ты сейчас‑то мне… об Фильке?

Старик, помаргивая, ответил ровно и спокойно:

– А затем… Устинка‑то Морозов, может, таким же вот Филькой где‑нибудь был.

– Что‑о? Ты соображаешь, об чем говоришь?

Однако на этот удивленный возглас старик только пожал плечами.

– Дык об чем блазнится… Да и тебе… И Филимону вон. Чего уж глаза‑то вываливаешь? Только вас‑то он обводит, а передо мной корчится, как на огне…

– Так чего же ты, Анисим, чего ж ты мне раньше никогда не говорил, что он… корчится? – снова спросил Захар Большаков.

– А ты спрашивал?

– Да как у тебя спросишь, коли ты всю жизнь как… кочан капустный! Попробуй раздень его до кочерыжки! Не разрубать же тебя, как кочан…

Старик еще пососал маленько свою трубку и, постанывая, вылез из‑за стола, заковылял к порогу. Там поставил костыль к стенке, выбил на ладонь из трубки пепел, высыпал его в таз, подставленный под умывальник, и начал одеваться.

Замотав шею шарфом, вздохнул и проговорил:

– Это верно ты все, Захарыч… Сейчас ты ить сказал: человечины – это сложные штуковины. Вот и я… Что за штуковина такая прожила на свете? Зачем? Для чего? Мне и самому неведомо. Жил, небо коптил…

Анисим натянул полушубок, застегнулся.

– А токмо я и того не сказал бы тебе сейчас, кабы не догорел бы пепел вот, – указал старик на таз, в котором плавали выбитые из трубки хлопья… – Да кабы не Иринка. Ведь я что, Захарушка, пришел? Чую – одна скоро она останется. Плачет, вишь, она… Молодо‑зелено. Так я попросить тебя пришел, чтоб ты ей, коль не за отца… Ну ладно, ладно, ты не говори ничего, – торопливо попросил Шатров, видя, что Захар собирается что то сказать. – Зачем слова‑то? Не надо…

Он плотно насадил шапку почти на самые глаза, взял костыль, прежним голосом продолжал:

Предыдущая Следующая