Предыдущая Следующая

Потом были еще радения – и простые и всеобщего греха. Зина ходила на них, уже не удивляясь, что перед ней не только расступаются «братья» и «сестры», но и кланяются ей.

Но как‑то незаметно кланяться перестали, перестали и одевать ее перед уходом с молений. Она догадалась, что Христос Григорий облюбовал себе другую богородицу – совсем молоденькую девчонку, почти девочку, недавно принятую в лоно Божье… Но отнеслась к этому совершенно равнодушно.

Однажды ей приснился Митька Курганов. Он стоял в кустиках, призывно улыбался и поманивал ее пальцем. Рядом валялся почему‑то велосипед.

Зина застонала, заметалась на постели и проснулась. Первой ее мыслью было: задавиться, что ли? Но тут же ее окатил холодный пот, она испуганно подумала: «А Бог‑то?! Простит разве?» И, лежа с открытыми глазами до утра, думала: а какой он, интересно?

Первый раз за все время она попыталась представить себе Бога и… не смогла. Однако это ничего не значило, Бог был, Зина это знала твердо… Вероятно, он чем‑то походит на христа Григория…

Ночами она теперь подолгу и беспричинно плакала.

В это время редактора Петькина снимали с работы. Он ходил хмурый, небритый, обрюзгший. И несколько раз жаловался Зине:

– Вот, Никулина, значит, и с редакторов снимают. Отовсюду Петькина снимают. Да.

Смирнов, новый редактор, говорили, из бывших военных. И еще говорили, что он какой‑то больной человек, припадочный. Зина его боялась.

А вскоре завздыхали тощие старушки, то одна, то другая: вот жизнь‑то грешная нелегка, в магазинах все дорого, на базаре и того пуще. А ведь топливо на зиму припаси, обутку да одежду обнови. Белые рубахи для всеобщих радений тоже поизносились… И наконец сказали Зине прямо:

– Чего уж, доченька, второй год доживаешь. За жилье мы ни копеечки не брали. А теперь‑то уж… ты не обессудь… Рубликов по сто хотя бы в месячишко…

– Да вы что?! – проговорила Зина. – Да за пятьдесят отдельную комнату снять можно!

– А это еще какие хозяева попадутся. А мы уж и за ребеночком твоим ходим, как за своим, и вообще удобства делали, – не отворачивая глаз, заявили старухи. – Ведь Ефимка‑то когда Свищев похаживал, мы к суседкам сразу…

– Какой Ефимка?! – еще более удивилась Зина.

– Да Христос наш Гришка… В миру‑то он Ефимка Свищев, на желдороге кладовщиком служит…

Зина непонимающе переводила глаза с одной старухи на другую.

– За прошлое‑то мы ничего и не требуем. Ну, может, по старенькому платьишку дашь. Для тебя это не добро, а мы на базаре продадим, – как ни в чем не бывало продолжали старухи. – А уж наперед‑то по сто рублей, не меньше. Бог‑то, он справедливость любит…

Предыдущая Следующая