Предыдущая Следующая

– Так ведь воля Божья… – начала было обиженно Пистимея.

– Пошла отсюда! – прикрикнул на нее Устин.

Пистимея, тяжело вздохнув, ушла на кухню.

– Защити меня от нее, батюшка… Защити! – приглушенно воскликнула Варвара, опять умоляюще заглядывая ему снизу в глаза. Она вся дрожала, будто на морозе.

Устин ничего не ответил.

Варвара хотела встать, но едва пошевелилась, как почувствовала – отец сильнее прижал ее голову к своим жестким коленям.

– Вот что, Варвара, – вдруг проговорил отец, – иди к скотным дворам. Там Митька Курганов сено мечет. И внучка старика Шатрова там… поняла?

Варвара затихла, потом несмело опять подняла голову, прошептала:

– Батюшка! Не буду я… Ну зачем тебе это?

– Зачем – не твое дело! – раздраженно двинул бровью Устин.

– Не буду я больше… не буду! – взмолилась Варвара.

Устин зажал вдруг толстую прядь ее волос своими заскорузлыми пальцами, туго намотал ее на кулак так, что волосы затрещали.

– Больно же! Отец! Батюшка!

Устин встал, поднял за волосы с пола дочь, притянул ее запрокинутую голову к самому своему лицу. Царапая бородой ее щеки, предупредил, выталкивая сквозь зубы по два, три слова:

– Больнее будет, если мать… на святую скамью… положит. Поняла?

И чуть тряхнул кулаком с намотанными волосами. Варваре показалось, что волосы ее отстали от головы вместе с лоскутом кожи.

Потом Устин, кажется, забыл о дочери. Несколько минут он задумчиво сидел на прежнем месте, крутил на палец влажную прядь бороды..

– Поторапливайся, – бросил он дочери, не прекращая своего занятия.

Варвара вздрогнула и стала одеваться. Подвязав платок, она невесело сказала:

– Мне бы легче было, коль знала, для чего тебе это.

– Кто много знает, тот ночами плохо спит, – ответил отец. – Умойся холодной водой.

Умывшись, Варвара снова подвязала платок, надела фуфайку. Уходя, приостановилась в дверях:

– Боязно мне. У Митьки и так, едва к нему подойду, ноздри дрожат. А ты еще заставляешь дразнить его… Доиграюсь я с ним…

– Ну! – снова дернул бровью Устин. – С ним ли, с Егором ли – какая разница?

– Отец!

– Да иди ты, иди! – вдруг рассердился Устин, встал и вытолкал дочь за дверь. И, держась за скобу, прокричал в темные сени вслед Варваре: – Да гляди у меня… чтоб все как в кино, чтоб внучка Шатрова все видела! Улыбку на рожу‑то надень!

И захлопнул дверь.

Пистимея скорбно стояла у стены, не проронив ни одного слова. Только когда Устин закрыл дверь, произнесла:

Предыдущая Следующая