Предыдущая Следующая
Из такого побуждения Орлов совершал разные рискованные вещи,
вроде того, что единолично, не ожидая помощи товарищей и надрываясь, тащил
коренастого больного с койки в ванну, ухаживал за самыми грязными больными,
относился с каким-то ухарством к возможности заражения, а к мёртвым - с
простотой, порою переходившей в цинизм. Но всё это не
удовлетворяло его: ему хотелось чего-то более крупного, это желание всё
разгоралось в нём, мучило его и, наконец, доводило до тоски. Тогда он
изливал душу жене, потому что больше было некому.
Однажды вечером, сменившись с дежурства, попив чаю, супруги
вышли в поле. Барак стоял далеко за городом, среди длинной,
зелёной равнины, с одной стороны ограниченной тёмной полосой леса, с другой -
линией городских зданий; на севере поле уходило вдаль и там, зелёное, сливалось
с мутноголубым горизонтом; на юге его обрезывал
крутой обрыв к реке, а по обрыву шёл тракт и стояли на равном расстоянии друг
от друга старые, ветвистые деревья. Заходило солнце, кресты городских
церквей, возвышаясь над тёмной зеленью садов, пылали в небе, отражая снопы
золотых лучей, на стёклах окон крайних домов города тоже отражалось красное
пламя заката. Где-то играла музыка; из оврага, густо поросшего ельником, веяло
смолистым запахом; лес расстилал в воздухе свой сложный, сочный аромат; лёгкие
душистые волны тёплого ветра ласково плыли к городу; в поле, пустынном и
широком, было так славно, тихо и сладко-печально.
Орловы шли по траве молча, с удовольствием вдыхая чистый
воздух вместо барачных запахов.
- Где это музыка играет, в городе или в лагерях? - тихонько
спросила Матрёна у задумавшегося мужа.
Она не любила видеть его думающим - он казался чужим ей и
далёким от неё в эти минуты. Последнее время им и так мало приходится бывать
вместе, и тем более она дорожила этими моментами.
- Музыка? - переспросил Григорий, точно освобождаясь от
дрёмы. - А чорт с ней, с этой музыкой! Ты бы
послушала, какая в душе у меня музыка... вот это так!
- А что? - тревожно взглянув ему в глаза, спросила она.
- А я - не знаю что... Горит у меня душа... Хочется ей
простора... чтобы мог я развернуться во всю мою силу... Эхма! силу я в себе
чувствую необоримую! То есть если б эта, например, холера да преобразилась в
человека,- в богатыря... хоть в самого Илью Муромца, - сцепился бы я с ней! Иди
на смертный бой! Ты сила, и я, Орлов, сила, - ну, кто кого? Придушил бы я её и сам бы лёг... Крест надо мной в поле и надпись:
"Григорий Андреев Орлов... Освободил Россию от холеры". Больше ничего
не надо...
Предыдущая Следующая