Предыдущая Следующая

послушно прошмыгнув под елочками, выскочил на прогалину. Однако  к  костру

не подошел, сел от него поодаль. -  Что,  есть  хочешь?  Так  нет  ничего.

Выпить будет, а поесть нечего, - словно с человеком,  охотно  заговорил  с

ним Петрок. Однако, пристав к знакомому, Рудька, похоже, готов был на  том

успокоиться и, положив морду на грязные лапы, устало поглядывал на огонь.

   Но вот, кажется, приблизился тот самый приятный  момент,  когда  первые

капли из трубки, торжественно звякнув, упали на дно медной кружки.  Петрок

тотчас выгреб из-под  казана  недогоревшие  концы  головешек,  теперь  там

хватит углей со слабым синим огнем, пламя было уже ни к чему. Тем временем

капли из трубки посыпались чаще, даже будто бы  зажурчало  тоненькой,  как

нитка, струйкой; среди дымного смрада в овражке вкусно запахло спиртным. С

этого момента следовало особенно бережно обращаться с  огнем,  поддерживая

его в одной мере: чтобы казан не  остыл,  но  чтоб  и  не  перегрелся,  не

подгорела гуща. Умельства здесь надо было  не  меньше,  чем  при  игре  на

скрипке. Петрок даже разволновался  и  то  пододвигал  головешки  под  дно

казана, то отодвигал их подальше; от  дыма  у  него  слезились  глаза,  он

вытирал их заскорузлыми пальцами и все  заглядывал  в  кружку:  много  ли?

Наконец там набралось до половины, он взял кружку и бережно перелил чистую

как слеза жидкость в старую, от лимонада бутылку. Это  был  первач,  самая

крепкая порция из всей выгонки. Ему стало жаль отдавать  ее  в  ненасытное

горло Гужа, может бы, когда сам выпил при случае или сберег  для  хорошего

человека. Так поразмыслив немного, Петрок мятой бумажкой заткнул бутылку и

отошел к кусту шиповника на краю прогалины.  Там  он  выковырял  небольшую

ямку в земле и, пристроив туда  бутылку,  старательно  закопал  ее,  укрыв

сверху прелой листвой. Пускай лежит до лучших времен.

   Рудька, не отрывая глаз от его  возни  у  костра,  выжидающим  взглядом

сопровождал каждое  движение  Петрока  с  кружкой,  терпеливо  ожидал,  не

угостит ли и его. Но угостить собачонку было нечем, он и сам проголодался,

пока перегонял казан браги.

   Вышло еще три бутылки, дальше сочилась рыжая  жижа,  в  казане,  верно,

осталась только гуща  на  дне.  Надо  было  кончать,  и  Петрок  разбросал

головешки, угли, затоптал по земле опорками, казан отволок с полянки все в

те же заросли шиповника, где старательно упрятал в листву,  сверху  бросил

несколько еловых веток. Змеевик, как самую ценную  деталь  аппарата,  надо

было взять  с  собой,  кадку  тоже.  Три  бутылки  еще  теплой  мутноватой

Предыдущая Следующая