Предыдущая Следующая

– Чего?! Значит, чего?!

Из папки, захлопнутой Демидом, торчал конец смятой вырезки. Меньшиков выхватил ее, пробежал глазами.

– А вот что сам Аденауэр говорит, ихний теперешний главарь. Вот что… «Мы будем говорить с Советским Союзом, но только вооруженные до зубов!» Это как? Тоже ладно? – Демид быстро нагнулся, сграбастал листок, валяющийся на полу у его ног. – А вот… все немецкие генералы требуют атомное оружие для западногерманской армии. Тоже ладно? Тоже…

Устин опустил глаза.

– Вот, повторяю, для чего создавалась Западная Германия, вот для чего она существует, – сказал Демид. Он подошел к тумбочке, вытащил из нее бутылку с водкой, две рюмки. – А теперь погляди, что вообще в мире делается. Американцы ведь не зря тогда, в конце сорок пятого года, сбросили на Японию атомные бомбы. Сейчас все советские газеты кричат: не было необходимости бросать эти дьявольские бомбы, Япония, мол, и так была побеждена. Не‑ет, была необходимость! Этими бомбами Россию запугать хотели. Ведь не шутка эти бомбы! А после этого американцы и начали подбирать к своим рукам где что можно, начали захватывать самые удобные ключевые позиции. Из Ирана советские войска убрались восвояси, Корею разделили на две части. Вьетнам тоже. О Западной Германии я уже все объяснил. Так везде, говорю, где можно. Китай вот не могли удержать, жалко. Да все равно кусочек оторвали. Остров Тайвань – это, я скажу, штучка, это ключик, лежащий в кармане Америки.

– Чего им откроешь, ключиком этим? – мрачно произнес Устин. – Так и заржавеет в кармане…

– Кто знает, кто знает… Ты гляди, говорю, пошире, что в мире делается. После этой атомной бомбежки почти весь мир начал прислоняться к Америке.

– Так уж и весь…

– Ну! Не скаль зубы. Коль не весь, то почти весь. И Америка начала обкладывать помаленьку Россию военными базами. И обложила… Так вот, еще раз спрашиваю: зря это все разве делалось? Америка объявила русским экономическую войну, не стала торговать с Советским Союзом сама, запретила всем другим странам, кому могла запретить…

Демид налил в рюмки и как‑то устало, без прежнего подъема закончил:

– Все это вместе и называется «холодная война». Видишь, она идет, эта война, она не прекращается ни на один день после мая сорок пятого года. Придет время – она превратится в горячую. Придет час, наступит минута…

Демид опрокинул в рот рюмку, усмехнулся:

– А ты: зачем о Маутхаузене рассказываешь… Придет время – снова немцы понастроят концлагерей. Немцы в Христа, говорю, верят. А Христос давно ходит по земле незримо, готовит силы для последнего справедливого суда… Бери, что ли, рюмку. Так как же, дошло?

Предыдущая Следующая