Предыдущая Следующая

 - Ну, и глупо, что так,- ворчала Харитина (она всегда на него ворчала. Как председатель сельсовета поздравил с законным браком, так и заворчала).- Во все времена чистоглазым одно занятие: на себе пахать заместо трактора.

 - Ну, что ты, что ты! Напрасно так-то, напрасно.

 Колька веселым рос, добрым. К ребятам тянулся, к старшим. В глаза заглядывал, улыбался - и во все верил. Чего ни соврут, чего ни выдумают - верил тотчас же. Хлопал глазами, удивлялся:

 - Ну-у?..

 Простодушия в этом "Ну-у"? на пол-России хватило бы, коли б в нем нужда оказалась. Но спроса на простодушие что-то пока не было, на иное спрос был:

 - Колька, ты чего тут сидишь? Тятьку твоего самосвалом переехало: кишки изо рта торчат!

 - А-а!..

 Бежал куда-то Колька, кричал, падал, снова бежал. А мужики хохотали:

 - Да куда ты, куда? Живой он, тятька твой. Шутим мы так, парень. Шутим, понял?

 От счастья, что вес хорошо закончилось, Колька забывал обижаться, а только радовался. Очень радовался, что тятька его жив и здоров, что не было никакого самосвала и что кишки у тятьки на месте: в животе, где положено. И поэтому звонче всех смеялся, от всего сердца.

 А вообще нормальный малец был. В речку с обрыва нырял и ласточкой и топориком. В лесу не плутал и не боялся. Собак самых злющих в два слова утихомиривал, гладил, за уши их дергал, как хотел. И цепной пес, пену с клыков не сбросив, комнатной собачонкой у ног его ластился. Ребята очень этому удивлялись, а взрослые объясняли:

 - Отец у него собачье слово знает.

 Правда тут была: Егора собаки тоже не трогали.

 И еще Колька терпеливым рос. Как-то с березы сорвался (скворечник вешал, да ветка надломилась), до земли сквозь все сучья просквозил, и нога на сторону. Ну, вправили, конечно, швы на бок наложили, йодом вымазали с головы до ног - только кряхтел. Даже докторша удивилась:

 - Ишь, мужичок с ноготок!

 А потом, когда срослось все да зажило, Егор во дворе услышал: ревет сынок в сараюшке (Колька спал там, когда сестренка народилась. Горластая больно народилась-то- вся в маменьку). Заглянул: Колька лежал на животе, только плечи тряслись.

 - Ты чего, сынок?

 Колька поднял зареванное лицо: губы прыгали.

 - Ункас...

 - Чего?

 - Ункаса убили. В спину ножом. Разве ж можно - в спину-то?

 - Какого Ун... Ункасу?

 - Последнего из могикан. Самого последнего, тятька!..

 Следующей ночью отец и сын не спали. Колька ходил по сараюшке и сочинял стихи:

 - Ункас преследовал врага, готовый с ним сразиться. Настиг и начал биться...

 Дальше стихи не получались, но Колька не сдавался. Он метался в тесном проходе меж поленницей и топчаном, бормотал разные слова и размахивал руками. За дощатой стеной заинтересованно хрюкал поросенок.

Предыдущая Следующая