Предыдущая Следующая

нагнув лицо к полу, и  его  пальцы  на  колене  в  синем  галифе  легонько

подрагивали. Новик, стоя напротив, ждал.

   - Ну?

   - Так, хорошо. Я - за, - решил Гончарик и выпрямился.

   Новик круто повернулся к Левону.

   - Все! Принято! Большинством голосов. Оформить в протокол.  Гужов  Иван

подлежит раскулачиванию.

 

 

 

 

13

 

 

   Если бы дано было  человеку  хоть  немного  заглянуть  вперед,  увидеть

уготованное ему, но пока скрытое за пластами  времени,  то,  что  со  всей

очевидностью откроется в наплыве грядущих дней. Где там! Не может  человек

узнать ничего из своего будущего и,  бывает,  радуется  тому,  что  вскоре

обернется причиной горя, а то горько плачет над  тем,  что  потом  вызовет

разве что усмешку.

   Степанида в тот вечер все же не миновала ликбеза и хотя не  похвалилась

аккуратно написанными строчками (не было времени бежать  за  тетрадкой  на

хутор), зато хорошо прочитала заданное, только один раз сбившись на слове,

которое теперь чаще других звучало в людских  устах.  "Коллективизация,  -

поправила Роза Яковлевна,  их  учительница  на  ликбезе,  и  повторила:  -

Коллективизация! Запомните все, как правильно произносится это слово".

   Уж, конечно, запомнила она  и  все  другие,  кто  был  в  тот  вечер  в

нетопленой школе - парни да мужики, что собрались на ликбез, и  среди  них

только две женщины, Степанида Богатька и Анна Богатька, или, как ее  звали

в деревне, Анюта. Нет, не родня, чужие, просто в Выселках полдеревни  были

Богатьки, а другая половина Недосеки, Гужовы, небольшая семья  Гончариков.

К полуночи,  когда  окончились  занятия,  они  вдвоем  вышли  из  школы  и

неторопливо пошли в конец Выселок.

   Анюта весь вечер была невеселой и, читая, делала ошибки. Степанида даже

подсказывала ей дважды: "Да працы усе, хто чуе  сiлу,  пад  сцяг  чырвоны,

вольны сцяг", - а та все равно не могла запомнить.  Что-то  происходило  с

ней непонятное. Правда, Степанида  не  имела  такой  привычки  -  лезть  с

расспросами в чужую душу, хватало собственных забот. Однако Анюта сама  не

удержалась:

   - Знаешь, теточка, радость же у меня. А вот нерадостно.

   - Отчего же нерадостно, когда радость? - удивилась Степанида.

   Они шли узкой, укатанной санями улицей, вверху над крышами глядела всем

своим круглым ликом луна, густо роились звезды,  крепкий  мороз  пощипывал

щеки. Степанида спрятала пальцы в рукава кожушка, сцепив на  животе  руки.

Но было очень скользко, шли мелкими неверными шажками.  Чтобы  не  упасть.

Предыдущая Следующая