Предыдущая Следующая

разворачивалась под липой. Возле кухни остался  один  Карла,  и  рядом  на

скамье под тыном устраивалась чистить  картошку  Степанида.  Ну,  конечно,

всем дали работу, подумал Петрок, заметив перед женой  полмешка  картошки,

видно, набранной у него в сенях. Все отдаляясь, машина с урчанием поползла

к дороге, и Петрок с лопатой вышел во двор,  испытывая  в  душе  маленькое

облегчение оттого, что хоть на время избавился от  своих  постояльцев.  Но

рано порадовался - между палаткой и окнами хаты с холодным  выражением  на

молодом прыщеватом лице  стоял  немец  с  винтовкой,  над  которой  торчал

блестящий широкий штык. Ну  вот,  поставили  часового,  догадался  Петрок,

тотчас возвращаясь к привычному состоянию унылой  озабоченности.  Конечно,

радости тут не дождешься, подумал он, направляясь через двор в  огород,  и

услышал голос Карлы от кухни:

   - Фатэр, ком!

   Карла стоял над большим белым чаном  и,  когда  Петрок  подошел  ближе,

приподнял крышку, в чане было мясо. Конечно же,  Бобовкино  мясо.  Ухватив

увесистый кусок, сначала  поднес  его  Степаниде.  Та,  однако,  брезгливо

покачала головой.

   - Не буду.

   Тогда Карла повернулся к Петроку, и тот взял из его рук хороший кусок с

костью. От мяса исходил вкусный и сытный запах, очень захотелось есть,  но

Степанида из-под тына с таким презрением взглянула  на  Петрока,  что  тот

смешался.

   - Это... Может, потом, пан Карла? Знаете, мне  бы  лучше  это  самое...

Прикурить.

   - Курить! - понял Карла. - Я! Яволь.

   Он достал из кармана пачку сигарет, они неторопливо закурили по  одной.

Петрок жадно затянулся, все еще держа в левой руке кусок мяса.

   - Я это... подожду. Ну, потом чтоб, - показал он на мясо и на истопку.

   - Я, я, - согласился Карла.

   Петрок быстренько подался к сенцам, но тут от палатки решительно шагнул

часовой.

   - Хальт! Ферботэн!

   - Что?

   - Хальт! Цурюк! - металлическим голосом гаркнул тот, ловко  перегородив

путь к порогу. Его молодое лицо было каменным.

   "Ох ты, горе! - подумал Петрок. - Уж и  в  хату  не  пускают.  Как  тут

жить?" Но так: не пускали даже в  истопку.  Петрок  потоптался  во  дворе,

докурил до ногтей Карлову сигарету.  Карла,  изредка  поглядывая  на  него

ничего не выражающим взглядом, начал хлопотать возле кухни. У тына чистила

картошку  Степанида.  Наверно,  чтобы  не  видеть  никого  во  дворе,  она

повернулась к кухне спиной.

   Что поделаешь, Петрок  с  сожалением  положил  кусок  на  металлическую

крышку чана и пошел в огород. Надо было копать офицерский клозет.

Предыдущая Следующая