Предыдущая Следующая

вдруг  назвала,  понимаешь?  Я  не придумывала, а -- вдруг. Как

выскочило.

     -- Ничего,-- Артем боялся на нее смотреть, потому что  она

была  очень  близко, а смотреть хотелось, и он все время вертел

глазами.

     -- Ты правда не обижаешься?

     -- Правда. Даже, это... Хорошо, словом.

     -- Что хорошо?

     -- Ну, это. Артемон этот.

     -- А... А почему хорошо?

     -- Не знаю.-- Артем скопил все мужество, отчаянно заглянул

в Зиночкины блестящие глазки, почувствовал вдруг  жар  во  всем

теле и выложил: -- Потому что ты, понимаешь? Тебе можно.

     -- Спасибо,--   медленно   сказала   Зина,   и   глаза  ее

заулыбались Артему особой, незнакомой ему улыбкой.--  Я  иногда

буду  называть  тебя Артемоном. Только редко, чтобы ты не скоро

привык.

     И отошла как ни в чем не бывало. И ничего ни в ней,  ни  в

других  не  изменилось,  но  на  Артема вдруг обрушился приступ

небывалой энергии.  Он  пел  громче  и  старательнее  всех,  он

заводил  старенький патефон, что принес Пашка Остапчук, он даже

порывался танцевать -- но не с Зиной, нет! -- с Искрой, оттопал

ей ноги и оставил это занятие. Мама следила за ним и  улыбалась

так,  как  улыбаются  все  мамы,  открывая в своих детях что-то

новое: неожиданное и немного взрослое. А когда все разошлись  и

Артем помогал ей убирать со стола, сказала:

     -- У  тебя  очень  хорошие  друзья,  мальчик  мой.  У тебя

замечательные друзья, но  знаешь,  кто  мне  понравился  больше

всех?

     Мне   больше   всех  понравилась  Зиночка  Коваленко.  Мне

кажется, она очень хорошая девочка.

     -- Правда, мам? -- расцвел Артем.

     И это был самый лучший подарок, который Артем  получил  ко

дню своего рождения. Мама знала, что ему подарить.

     Но это было уже поздно вечером, когда черная "эмка" увезла

Вику,  а  остальные  весело  пошли  на трамвай. И громко пели в

пустом вагоне, а когда кому-нибудь надо было сходить, то вместо

"до свидания" уходящий почему-то кричал:

     -- Физкультпривет!

     И все хором отвечали:

     -- Привет! Привет! Привет!

     Но  и  это  было  потом,  а  тогда  танцевали.  Собственно

танцевали  только  Лена с Пашкой да Зиночка с Искрой. Остальные

танцевать стеснялись, а Вика сказала:

     -- Я танцую или вальс, или вальс-бостон.

     Чего-то не хватало -- то ли танцующих, то ли  пластинок,--

от  танцев вскоре отказались и стали читать стихи. Искра читала

своего любимого Багрицкого, Лена--Пушкина, Зиночка--  Светлова,

и даже Артем с напряжением припомнил какие-то четыре строчки из

Предыдущая Следующая