Предыдущая Следующая

… По улице шел осторожно, боясь поскользнуться…

… У калитки своего дома помедлил, постоял, глядя в ту сторону, где жила Клавдия Никулина.

… На крыльцо поднимался горбатясь, грузно, тяжело. Наверное, так в старые времена всходили на плаху.

Степанида на кухне возилась с кринками, разливала в них из подойника молоко. Увидев входящего мужа, выпрямилась, откачнулась в сторону, выронив подойник, опрокинув с кухонного стола рукавом полную кринку. Подойник, загремев, покатился под стол, кринка с глухим звуком раскололась на несколько черепков, белая лужа поползла под ноги Фролу.

Из соседней комнаты выбежал Митька. Увидев отца, тоже замер, сдвинув брови. Грудь его была оголена, и он машинально принялся обеими руками застегивать на рубахе пуговицы.

Но застегнул только до половины, опустил руки. С минуту все трое молча стояли друг против друга.

Потом Фрол положил ребенка на кровать, стоявшую тут же, на кухне, развязал платок, развернул одеяло. Мальчику там было жарко. Почувствовав свободу и свежий воздух, он зашевелился, раскинул ножки и ручки, зачмокал губами. И вдруг открыл глаза, пролепетал сквозь сон:

– Где мама? Где мама?

– Сейчас придет, – сказал Фрол.

Ребенок перевернулся на бочок, лицом к Митьке, чему‑то улыбнулся и опять задышал ровно и глубоко.

Фрол присел на табуретку, поглядел на молочную лужу.

– Чего ж ты? Подотри, – сказал он Степаниде.

У нее задрожали губы, из глаз хлынули слезы. Она вытерла концом платка глаза и взялась за тряпку.

Степанида подтирала пол, а Митька все глядел то на отца, то на ребенка.

– Зачем ты его принес? – проговорил он.

– А ты, как, набегался? – в свою очередь, спросил Фрол.

– Куда это я бегал?

– Тебе лучше знать. Я же следил за тобой, подлецом. – Митька медленно опустил чубатую голову. А Фрол прибавил: – Вот‑вот… Так недолго и совсем уронить ее.

Степанида меж тем подтерла пол, собрала глиняные черепки.

– А ты, Степанида, прости меня, – глухо вымолвил Фрол. Вымолвил и долго‑долго ждал ответа. Но жена молчала. – Так прощаешь, что ли? Подурил я – опомнился. Помогли хорошие люди опомниться. Давайте жить. Вот он, внук, у нас с тобой…

Степанида только всхлипнула. Прошла еще минута. И еще.

– Так что же ты стоишь? – спросил Фрол у сына. – Слышал же – ребенок мать зовет. Ступай, веди…

– Ты же наблюдательный, так должен знать – ходил я к ней, – сказал Митька. – Выгнала.

– Выгнала?! А ты хотел, чтоб она тебе на шею бросилась? – Голос Фрола начал наливаться твердостью. – Может, и теперь погонит прочь, как… нашкодившего пса. А ты, не стыдясь, на колени перед ней. Мало будет – с улицы на карачках в дом вползай и проси прощения. Я вот старый человек, а просил. А мне легче, что ли? Сам швырнул ее в грязь, сам и отмывай. Да отмоешь когда – благодари, что она смилостивилась.

Предыдущая Следующая