Предыдущая Следующая

Еще раз поглядев на Зину, Григорий ушел.

А к утру мальчику стало легче вдруг, жар заметно пошел на убыль. Перед восходом солнца он пососал немного грудь, уснул, задышал глубоко и ровно. На лбу ребенка выступили крупные капли испарины.

– Ну вот, ну вот! – зашептали старухи в уши Зины. И опять сунули ей в руки тетрадку. – Ты читай, ты проникайся… Мы ведь грех‑то на душу взяли перед Христом нашим. Сними уж…

Зина невольно приняла тетрадь, машинально раскрыла. Неровным, но четким почерком начинался текст: «И будут помниться вечные слова тебе апостола славного: „Если кто приходит ко мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены, и детей, и братьев, и сестер, а притом и жизни своей, тот не может быть моим учеником“. Будут помниться также другие слова апостола Луки…»

… И с этого вечера поплыло все перед глазами Зины, как у пьяной. Старухи мельтешили, что‑то нашептывали, рассказывали – она со всем соглашалась. Соглашалась потому, что сын выздоровел, начал улыбаться, смешно водить ручонками и ножонками. Старухи советовали ей поститься – она постилась. Однажды намекнули, что хорошо бы чем‑нибудь отблагодарить Христа Григория, – она, не раздумывая, отдала старухам ползарплаты.

Раза два заходил Григорий, приветливо кивал Зине, но о здоровье мальчика спрашивал почему‑то у старух. Евдокия и Гликерия все кланялись, все кланялись, заверяли, что «оглашенная» Зинаида молчалива, боязлива, давно живет по законам Божьего братства, ибо давно ушла от родственников, сторонится всех мирских соблазнов и пакостей, – значит, будет сия сестра верности отменной, – и что пора бы допустить ее к радениям.

– Так что ж, давайте завтра. Соберем всех братьев и сестер…

И вот поздним вечером повела Зину Гликерия по закоулкам. Зашли в дом, стоящий на краю поселка. В большой комнате сидело человек двадцать. На них с Гликерией никто не обратил даже внимания.

Через некоторое время появился из боковых дверей Григорий.

– Христос! Христос!! – как по команде, завопили люди, повалились на колени, поползли к нему. – Благослови, благослови.

Но Христос никого благословлять не стал.

– Братья и сестры! – завопил он, как показалось Зине, испуганно. – Нет большей радости, когда в лоно Божье приходит новая обращенная душа. Помолимся же за нее Господу нашему, вознесем ему свои молитвы.

Люди выстроились в круг. Григорий молча схватил Зину за руку, поставил в центр и принялся громко читать молитву. Зина не слушала, она тревожно думала о сыне: как там он с Евдокией? А кругом меж тем творилось что‑то невообразимое. Вместо яркого света в комнате сейчас стоял полумрак. Люди не то пели, не то причитали, покачиваясь в такт своим завываниям. Круг то сужался, то расширялся. От всего этого Зину мутило, ей казалось, что еще немного – и ее вырвет.

Предыдущая Следующая