Предыдущая Следующая
– А к тому, дядя Захар… Я завтра документы в
сельскохозяйственный техникум отсылаю…
Еще раньше, чем Федька проговорил это, Захар догадался
наконец, что творится у него в душе. Видно, начинает открываться перед парнем
жизнь, необъятная и глубокая, как Светлиха со звездами в глубине.
– Это хорошо – в сельскохозяйственный, –
проговорил Захар. – Только зачем торопиться? Успеешь еще. Окончил бы
десятилетку, а там в институт… по направлению колхоза…
… Федор Морозов не успел ни в институт, ни в техникум.
Ночь прошла спокойно и безмятежно. Таким же безмятежным,
тихим, солнечным было утро. Едва взошло солнце, в прохладном еще, свежем небе
зазвенели наперебой жаворонки.
Они звенели и звенели целый день. А перед вечером, часов в
пять, их песни оборвал, заглушил обезумевший женский крик:
– Люди‑и! Война‑а!!
… Мужики Зеленого Дола, как и других деревень, один за
другим ушли на фронт. Ушли Фрол Курганов, Филимон Колесников, Илья Юргин. Ушел
и Устин Морозов, сказав на прощание сыну:
– Гляди у меня тут, академик, не вздумай в такое время
мать бросить! Вернусь, Бог даст, – из‑под земли достану…
Другие уезжали на фронт с суровыми, окаменевшими лицами. А
по губам Устина, по его гладко выбритым наконец щекам и даже по лоснящемуся
квадратному подбородку плавала какая‑то странная, тяжелая улыбка. «Может,
она всегда плавала по его лицу, да под бородой не было видно, – подумал
еще Федька. – И подбородок у него, оказывается, как кирпич…»
Из дома он не ушел, только на другой же день после отъезда
отца собрал со всех углов религиозные книги – Библию, Евангелие, Псалтырь – и
хотел кинуть их в печь. Пистимея схватила дочь, загородила печку собой и,
бледная, трясущаяся, прошептала:
– Феденька, сыночек… Тогда и меня туда запихай… вместе
с Варькой, чтоб не росла сиротой, не мучилась…
В глазах матери, в ее голосе, во всем облике было что‑то
страшное. Федька даже обомлел: кинется ведь сама в огонь. А сперва Варьку туда…
– Ладно… – швырнул он книги под ноги
матери. – А Варьку не трогай мне. Увижу еще раз, что заставляешь молиться
девчонку, так… Вот я другие книжки ей купил, собирай в школу…
И он действительно никогда не видел, чтобы мать заставляла
девочку молиться. Но следить‑то особенно было некогда. По неделе, по две,
по месяцу не бывал он дома. Нет, он не пропадал все это время, как бывало
раньше, на Светлихе, в тайге. Он ездил на прицепе трактора, махал на
зареченских лугах острой, как бритва, косой, подавал тяжелые снопы в молотилку,
чистил коровники и конюшни, возил в трескучие морозы, когда лопались железные
кедровые стволы, сено к фермам…
Предыдущая Следующая
