Предыдущая Следующая

– Доктора ведь надо, – сказала Серафима. Желание осматривать рудники сразу пропало. – И перенесите его хоть в помещение куда‑нибудь.

– Перенесем, – ответил Казаков, – И за доктором послано.

– Спасибо и за это, наша новая хозяюшка, – проговорил из толпы глухой голос. Серафима глянула – узнала вчерашнего усатого мужика Григория Кувалду.

– Теперь‑то видишь речку, по которой поселок наш прозывается? – пошевелился окровавленный человек, пытаясь сесть.

Серафима обернулась. На нее смотрел рыжеволосый, что сидел вчера за столом в шапке и рваной тужурке, – Степан Грачев. Настроение у Серафимы окончательно испортилось.

– Перенесите в помещение, говорю! Слышите? Дождь же собирается, – еще раз сказала она и быстро пошла обратно в село.

… На другой же день, рано утром, наскоро простившись с отцом, Серафима уехала в Екатеринбург.

– Черта с два Гаврила послал за доктором! Знаю я его, – дорогой проговорил Матвей. – А этого мужика он, видно, специально в обрушивающийся забой послал. Не с одним десятком неугодных людишек так он… расправился.

– А если узнают про это… про такое власти‑то?!

– Ну‑у, не очень‑то просто! Ан узнают – чего для Аркадь Арсентьича власти! Подумаешь… Вся власть у него в кармане. И у вас самой теперь‑то не меньше будет.

 

 

Глава 1

 

Было самое начало июня 1960 года.

Всю ночь над Зеленым Долом хлестал проливной дождь с грозой.

Весна стояла на редкость сухой и жаркой. Земля еще в середине мая взялась твердой коркой. Потом эта корка начала пузыриться, трескаться, сворачиваться жесткой и ломкой шелухой, которая под ногами рассыпалась в прах. Посевы желтели, кучерявились. На самых высоких местах пашни появились серовато‑черные пролысины, которые даже при незначительном ветерке начинали куриться седой пылью.

Это были зловещие дымки. Каждый в деревне понимал: постоит еще неделю‑другую такое пекло – «загорится» вся земля. Даже травы на заливных лугах, не успев отрасти, сникали и, обваренные до корней, сохли, жухли. Осокорь на утесе бессильно свесил ветви, точно старался коснуться ими живительных вод обмелевшей Светлихи, пока она совсем не пересохла.

И вдруг ночью, когда никто не ждал, с грохотом раскололось небо, ударил дождь. Холодный, освежающий, с ветром. Тяжелые дождевые струи, казалось, раздробят, выхлещут, выдавят в домах стекла, обильный ливень проломит деревянные крыши, прогнет железные…

Всю ночь Захар Большаков не мог уснуть. Несколько раз он ложился в постель, укрывался с головой. Вскоре отбрасывал одеяло, зажигал свет, брал с этажерки книгу. Но и читать не мог. Тогда вставал, принимался ходить от окна к окну, трогать ладонями холодные стекла, которые при вспышках молний были мутными, толстыми от потоков воды. На улице шумело, выло и грохотало.

Предыдущая Следующая