Предыдущая Следующая

Фрол Курганов опять поднял на Смирнова глаза, разжал обветренные морозом губы:

– Не надо.

– Почему? Может, где‑то кто‑то хоть подумает о тебе с теплотой. Здесь‑то уж не подумают, несмотря ни на что…

– А мне, может, нравится, что обо мне с ненавистью думают, – тихо и неожиданно раздумчиво проговорил Фрол, смотря в сторону. Потом погромче: – А мне, может, нравится, что меня не только не любят, а ненавидят? И может, я легче дышу, когда знаю, что меня ненавидят? А?

И, не дожидаясь ответа, медленно повернулся и пошел. Однако Петр Иванович почему‑то был уверен: Курганов остановится, обернется и еще что‑то скажет.

Фрол действительно обернулся в третий раз. Но того, что он сказал, Смирнов ожидал менее всего:

– И еще я знаю, почему тебя сам Морозов хочет отвезти до станции.

– Почему же это? – насторожился Петр Иванович.

– Ты не бойся, он не убьет тебя, – скривил губы Фрол и сразу же быстро зашагал, скрылся в переулке. Петр Иванович так и не понял, усмехнулся Фрол или нет.

До тех пор, пока не вернулся с тулупом Устин, Смирнов все думал над последними словами Курганова. «Ну‑ну, поглядим, и мне интересно», – решил Петр Иванович.

– Вот. Надевай‑ка – и покатим. Лошадка у нас, слава Богу, добрая. Садись давай. – И Морозов развернул тулуп.

– Сейчас. Позвоню только жене, что с десятичасовым выехал, – сказал Смирнов и быстро вошел в контору.

Выйдя через три минуты на крыльцо, он увидел, что Морозов сидит уже в кошеве и держит вожжи.

Лошадь действительно была хорошая. Она с места взяла крупной рысью и быстро вынесла за деревню.

Плохо наезженная дорога шла прямо. Невиданных размеров солнце только‑только всходило и еще не оторвалось от горизонта. Петру Ивановичу казалось, что оно катилось километрах в двух впереди по этой же самой дороге. Всего каких‑нибудь две‑три минуты назад солнце было вот здесь, где они сейчас едут, оно подняло тучи искрящейся колючей пыли, и теперь эта пыль медленно оседала на заснеженное поле.

«Ну‑с, что же у тебя за цель?» – все время думал Смирнов, незаметно наблюдая за Устином, ждал его вопросов.

Морозов, помахивая кнутом, сидел, полузакрыв глаза. И было непонятно: или он тщательно обдумывает те вопросы, которые собирается задать, или просто‑напросто, забыв про своего пассажира, дремлет? В таком случае никакой цели у него нет…

И тем более неожиданно прозвучал его вопрос:

– Ты, говорят, интересуешься, почему наш утес называется Злат‑камнем?

Предыдущая Следующая