Предыдущая Следующая

– Ты не хочешь быть разведчиком? – проговорил вдруг Смирнов.

Федор отозвался только через некоторое время:

– Разведчиком? А смогу?

– … Вот так, Клавдия Антиповна, я познакомился впервые с вашим мужем, – закончил Петр Иванович.

– А потом? – спросила Клавдия почти шепотом.

– А потом он стал отличным разведчиком. Вскоре его забрали от меня – в разведку дивизии. Но я все время следил за его делами. Часто мы встречались с ним как друзья…

– Вы расскажите… расскажите…

И Петр Иванович снова рассказывал о Федоре, припоминая все подробности тех далеких грозовых дней.

Клавдия сидела не шелохнувшись, глядела, не моргая, на Смирнова, и в глазах ее стояли слезы. Время от времени они проливались по щекам, но Клашка не вытирала их.

Под конец она произнесла:

– Не мог он погибнуть… Он жив… Он вернется…

Эти же слова Клавдия говорила потом при каждой встрече. Работа в редакции отнимала много времени и сил. Но, странно, сердечные боли стали легче, приступы реже.

– Ага, чертовы эскулапы, тупые ланцетники! – как ребенок, радовался Петр Иванович. – Раз я нашел превосходное лекарство, может, вы прибавите к той тысяче дней еще года три‑четыре!

Вера Михайловна молча плакала ночами. Она‑то знала, что это за лекарство, как оно действует! Она старательно прятала от него свои слезы, чтобы хоть этим не расстраивать его. Но Петр Иванович сказал ей однажды утром:

– Не надо плакать, Верусенька. Я понимаю, что это не лекарство, а яд. Хоть плачь, хоть смейся, а… понимаешь, все равно ведь… И я выбрал второе… Не плачь, мой чудесный доктор. Найди в себе силы.

Вера Михайловна, состарившаяся за послевоенные годы втрое, нашла их.

Несмотря на свою тяжелую болезнь, Петр Иванович чуть ли не каждую неделю ездил в колхозы. Иногда его привозили оттуда в Озерки в бессознательном состоянии. Вера Михайловна, зная, что мужа все равно не удержишь от поездок, решила уволиться с работы, чтобы сопровождать его, как он говорил, в «последних командировках». Но он заявил решительно:

– Еще что! Везде люди, не хуже тебя помогут, если что… Да и теперь я научился угадывать, когда будет приступ. За день, за два до этого сердце пощипывает негромко, будто кто крошечными плоскогубцами схватывает его то с одного, то с другого боку. – И еще добавил весело и беспечно: – Опыт – великое дело, Веруся…

Однажды (это было прошлым летом, еще до начала проклятого сеногноя) опыт все же не помог. Сидя в конторе с Захаром Большаковым, Петр Иванович схватился одной рукой за грудь, другой вытащил из кармана склянку с лекарством…

Предыдущая Следующая