Предыдущая Следующая

события: этим вечером Шариков присвоил в кабинете Филиппа Филипповича  два

червонца, лежавшие под пресс-папье, пропал из квартиры, вернулся поздно  и

совершенно пьяный. Этого мало. С ним  явились  две  неизвестных  личности,

шумевших на парадной лестнице и изъявивших желание  ночевать  в  гостях  у

Шарикова. Удалились  означенные  личности  лишь  после  того,  как  Федор,

присутствовавший при этой сцене в осеннем пальто, накинутом  сверх  белья,

позвонил по телефону в 45 отделение милиции.  Личности  мгновенно  отбыли,

лишь только Федор повесил трубку. Неизвестно куда  после  ухода  личностей

задевалась малахитовая пепельница с  подзеркальника  в  передней  бобровая

шапка Филиппа Филипповича и его же трость, на каковой трости золотой вязью

было написано: "Дорогому  и  уважаемому  Филиппу  Филипповичу  благодарные

ординаторы в день ...ъ", дальше шла римская цифра X.

     - Кто они такие? -  наступал  Филипп  Филиппович,  сжимая  кулаки  на

Шарикова.

     Тот, шатаясь и прилипая к шубам, бормотал насчет того,  что  личности

ему неизвестны, что они не сукины сыны какие-нибудь, а - хорошие.

     - Изумительнее всего, что ведь  они  же  оба  пьяные...  Как  же  они

ухитрились? - поражался Филипп Филиппович, глядя на то место в стойке, где

некогда помещалась память юбилея.

     - Специалисты, - пояснил Федор, удаляясь спать с рублем в кармане.

     От двух червонцев Шариков категорически отперся и при этом  выговорил

что-то неявственное насчет того, что вот, мол, он не один в квартире.

     - Ага,  быть  может,  это  доктор  Борменталь  свистнул  червонцы?  -

осведомился Филипп Филиппович тихим, но страшным по оттенку голосом.

     Шариков качнулся, открыл совершенно  посоловевшие  глаза  и  высказал

предположение:

     - А может быть, Зинка взяла...

     - Что такое?.. - закричала Зина, появившись в дверях как  привидение,

прикрывая на груди расстегнутую кофточку ладонью, - да как он...

     Шея Филиппа Филипповича налилась красным цветом.

     - Спокойно, Зинуша, - молвил он, простирая к ней руку, - не волнуйся,

мы все это устроим.

     Зина немедленно заревела, распустив губы, и ладонь запрыгала у нее на

ключице.

     - Зина, как вам не стыдно? Кто же может подумать? Фу, какой  срам!  -

заговорил Борменталь растерянно.

     -  Ну,  Зина,  ты  -  дура,  прости  господи,  -  начал  было  Филипп

Филиппович.

     Но тут Зинин плач прекратился сам собой и все умолкли. Шарикову стало

нехорошо. Стукнувшись головой об стену он издал звук - не то  "и",  не  то

Предыдущая Следующая