Предыдущая Следующая

своим делом, я бы никуда не поспел, - под пальцами Филиппа  Филипповича  в

кармане небесно заиграл репетитор, - начало девятого...  Ко  второму  акту

поеду... Я сторонник разделения труда. В Большом  пусть  поют,  а  я  буду

оперировать. Вот и хорошо. И никаких разрух... Вот что, Иван  Арнольдович,

вы все же следите внимательно: как только  подходящая  смерть,  тотчас  со

стола - в питательную жидкость и ко мне!

     - Не беспокойтесь, Филипп Филиппович, - паталогоанатомы мне обещали.

     - Отлично, а мы пока этого уличного неврастеника  понаблюдаем.  Пусть

бок у него заживает.

     "Обо мне заботится", - подумал пес, - "очень хороший человек. Я знаю,

кто это. Он - волшебник, маг и кудесник  из  собачьей  сказки...  Ведь  не

может же быть, чтобы все это я видел во сне. А вдруг - сон?  (Пес  во  сне

дрогнул). Вот проснусь... и ничего нет. Ни лампы в  шелку,  ни  тепла,  ни

сытости. Опять начинается подворотня, безумная стужа, оледеневший асфальт,

голод, злые люди... Столовая, снег... Боже, как тяжело мне будет!.."

     Но ничего этого не случилось. Именно подворотня растаяла, как мерзкое

сновидение, и более не вернулась.

     Видно, уж не так страшна разруха. Невзирая на нее, дважды день, серые

гармоники под подоконником наливались жаром и тепло волнами расходилось по

всей квартире.

     Совершенно ясно: пес вытащил самый главный собачий билет.  Глаза  его

теперь не менее двух раз в день наливались благодарными слезами по  адресу

пречистенского мудреца. Кроме того, все трюмо в гостиной, в приемной между

шкафами отражали удачливого пса - красавца.

     "Я - красавец.  Быть  может,  неизвестный  собачий  принц-инкогнито",

размышлял пес, глядя  на  лохматого  кофейного  пса  с  довольной  мордой,

разгуливающего в зеркальных далях. -  "Очень  возможно,  что  бабушка  моя

согрешила с водолазом. То-то я смотрю - у меня на  морде  -  белое  пятно.

Откуда оно, спрашивается? Филипп Филиппович - человек с большим  вкусом  -

не возьмет он первого попавшегося пса-дворнягу".

     В течение недели пес сожрал столько же, сколько в  полтора  последних

голодных месяца на улице. Ну, конечно, только по весу. О  качестве  еды  у

Филиппа Филипповича и говорить не приходилось. Если даже не  принимать  во

внимание того, что ежедневно Дарьей Петровной закупалась груда обрезков на

Смоленском рынке на 18 копеек, достаточно упомянуть обеды в 7 часов вечера

в столовой, на которых пес присутствовал,  несмотря  на  протесты  изящной

Зины. Во время этих обедов Филипп Филиппович окончательно  получил  звание

Предыдущая Следующая