Предыдущая Следующая

     Опять загремела вода, колыхнулась шляпа с  перьями,  потом  появилась

лысая, как тарелка, голова  и  обняла  Филиппа  Филипповича.  Пес  дремал,

тошнота прошла, пес наслаждался утихшим боком и теплом, даже  всхрапнул  и

успел увидеть кусочек приятного сна: будто бы он вырвал у совы  целый  пук

перьев из хвоста... Потом взволнованный голос тявкнул над головой.

     - Я слишком известен в Москве, профессор. Что же мне делать?

     - Господа, - возмущенно кричал Филипп Филиппович, -  нельзя  же  так.

Нужно сдерживать себя. Сколько ей лет?

     - Четырнадцать, профессор... Вы понимаете, огласка погубит  меня.  На

днях я должен получить заграничную командировку.

     - Да ведь я же  не  юрист,  голубчик...  Ну,  подождите  два  года  и

женитесь на ней.

     - Женат я, профессор.

     - Ах, господа, господа!

     Двери открывались, сменялись лица, гремели  инструменты  в  шкафе,  и

Филипп Филиппович работал, не покладая рук.

     "Похабная квартирка", - думал пес, - "но до чего хорошо! А на  какого

черта я ему понадобился? Неужели же жить оставит? Вот чудак! Да  ведь  ему

только глазом мигнуть, он таким бы псом обзавелся, что ахнуть! А может,  я

и красивый. Видно, мое счастье! А сова эта дрянь... Наглая.

     Окончательно   пес   очнулся   глубоким   вечером,   когда   звоночки

прекратились и как раз в то  мгновение,  когда  дверь  впустила  особенных

посетителей. Их было сразу четверо. Все молодые люди  и  все  одеты  очень

скромно.

     "Этим что нужно?" - удивленно подумал пес.

     Гораздо более неприязненно  встретил  гостей  Филипп  Филиппович.  Он

стоял у письменного стола и смотрел на вошедших, как полководец на врагов.

Ноздри его ястребиного носа раздувались. Вошедшие топтались на ковре.

     - Мы к вам, профессор, - заговорил тот  из  них,  у  кого  на  голове

возвышалась на четверть аршина копна густейших вьющихся волос,  -  вот  по

какому делу...

     - Вы, господа, напрасно ходите без калош в такую  погоду,  -  перебил

его наставительно Филипп Филиппович,  -  во-первых,  вы  простудитесь,  а,

во-вторых, вы наследили мне на коврах, а все ковры у меня персидские.

     Тот, с копной, умолк и все четверо в изумлении уставились на  Филиппа

Филипповича. Молчание продолжалось несколько секунд  и  прервал  его  лишь

стук пальцев Филиппа Филипповича по расписному деревянному блюду на столе.

     - Во-первых,  мы  не  господа,  -  молвил,  наконец,  самый  юный  из

четверых, персикового вида.

     - Во-первых, - перебил  его  Филипп  Филиппович,  -  вы  мужчина  или

Предыдущая Следующая