Предыдущая Следующая

- Горячей воды! - командовал худенький студентик с красными опухшими веками.

 

- Вы - как вас? Орлов... трите-ка ему ноги!.. Вот так... понимаете?.. Та-ак, та-ак... Легче, - сдерёте кожу! - показывал Григорию другой студент, длинноволосый и рябой.

 

- Ещё больного привезли! - раздавалось сообщение.

 

- Орлов, тащите его.

 

Григорий усердствовал - потный, ошеломлённый, с мутными глазами и с тяжёлым туманом в голове. Порой чувство личного бытия в нём совершенно исчезало под давлением впечатлений, переживаемых им. Зелёные пятна под мутными глазами на землистых лицах, кости, точно обточенные болезнью, липкая, пахучая кожа, страшные судороги едва живых тел - всё это сжимало сердце тоской и вызывало тошноту.

 

Несколько раз в коридоре барака он мельком видел жену; она похудела, и лицо у неё было серое и растерянное. Он охрипшим голосом спросил её:

 

- Ну, что?

 

Она слабо улыбнулась в ответ ему и молча исчезла. Григория кольнула совершенно непривычная ему мысль: а пожалуй, он напрасно втиснул сюда, в такую пакостную работу, свою бабу! Захворает она... И, встретив её ещё раз, он строго крикнул:

 

- Смотри, чаще руки-то мой, - берегись!

 

- А то что будет? - задорно спросила она, оскалив свои мелкие белые зубы.

 

Это разозлило его. Вот нашла место смешкам, дура! И до чего они подлы, эти бабы! Но сказать ей он ничего не успел: поймав его сердитый взгляд, Матрёна быстро ушла в женское отделение.

 

А он через минуту уже нёс знакомого полицейского в мертвецкую. Полицейский тихо покачивался на носилках, уставившись в ясное и жаркое небо стеклянными глазами из-под искривлённых век. Григорий смотрел на него с тупым ужасом в сердце: третьего дня он этого полицейского видел на посту и даже ругнул его, проходя мимо, - у них были маленькие счёты между собой. А теперь вот этот человек, такой здоровяк и злючка, лежит мёртвый, обезображенный, скорченный судорогами.

 

Орлов чувствовал, что это нехорошо, - зачем и на свет родиться, если можно в один день от такой поганой болезни умереть? Он смотрел сверху вниз на полицейского и жалел его.

 

Но вдруг согнутая левая рука трупа медленно пошевелилась и выпрямилась, а левая сторона искривлённого рта, раньше полуоткрытая, закрылась.

 

- Стой! Пронин... - захрипел Орлов, ставя носилки на землю. - Жив! шопотом заявил он служителю, который нёс с ним труп.

 

Тот обернулся, пристально взглянул на покойника и с сердцем сказал Орлову:

 

- Чего врёшь? Али не понимаешь, что это он для гроба расправляется? Айда, неси!

Предыдущая Следующая