Предыдущая Следующая

даже, хоть и было бы за что обругать. Но он вежливо спросит, как  повидать

товарища Червякова, если не сейчас, так, может, потом, он подождет. А если

совсем нельзя увидеть, так не передаст ли товарищ милиционер  председателю

ЦИКа крестьянское ходатайство за своего председателя колхоза. Хороший ведь

был председатель  -  и  партийный,  и  хозяйственный,  -  за  что  же  его

арестовали? Это все свои,  местные  начальники,  разве  они  понимают?  Но

товарищ Червяков должен разобраться, он человек душевный и  имеет  большую

власть. Наверно, он их накажет. Опять же тяготил долг, который  надо  было

вернуть. Петрок не такой человек, чтобы зажилить чужие деньги,  такого  за

ним еще не было. Да и Степанида тоже.  В  чем  другом,  случается,  бывает

разная, а что касается копейки, тут уж она аккуратная. Из кожи вылезет,  а

отдаст что одалживала.

   По-прежнему сильно  хромая,  вконец  вспотевший  под  толстым  суконным

пиджаком, с  холщовой  сумкой  в  руках  Петрок  прошел  возле  костела  и

приближался к углу уже хорошо  знакомого  ему  здания.  С  широкого  двора

наперерез выкатили две легковушки, он  едва  успел  отскочить  в  сторону,

скользнув по ним взглядом. Нет, Червякова там не было.  В  передней  сидел

важного вида мужчина в очках, а в задней  несколько  военных  в  фуражках,

гимнастерках, с ремнями-портупеями через плечо, куда-то быстро покатили по

улице, объезжая трамваи. На широком просторе двора по-прежнему было пусто,

ни возле дверей, ни за стеклом не  видно  было  ни  души,  и  Петрок  даже

смешался: как теперь быть, не придется ли  идти  внутрь  здания?  Конечно,

надо было спросить утром, тогда  хоть  было  у  кого.  А  теперь?  Стоять,

стучаться или самому открывать двери?

   Нерешительно ступая, словно ощупывая  подошвами  каждую  ступеньку,  он

поднялся на широкое каменное крыльцо и подошел к ближним дверям.  Случайно

глянул в стекло и содрогнулся  от  испуга  -  какой-то  загнанный  человек

смотрел на него из-за двери: обросшее седой  щетиной  лицо,  страдальчески

искривленные губы, мокрый от пота лоб и мутная капля, висевшая на  кончике

разопревшего от жары носа. Петрок отерся, помедлив, несмело тронул широкую

ручку двери, подергал сильнее, но  дверь  ничуть  не  подалась.  Тогда  он

толкнул ее от себя, но тоже  напрасно.  В  это  время  за  стеклом  что-то

мелькнуло, и он услышал глуховато-невнятный голос - ну  конечно,  это  был

милиционер в  знакомой  белой  рубахе  и  белой  фуражке  со  звездой  над

козырьком. Он что-то говорил, но Петрок не слышал и все  пробовал  открыть

Предыдущая Следующая