Предыдущая Следующая

бы зверем. А ему нужно знать, во имя чего он живет.

     -- Значит, человек живет во имя истины?

     -- Мы--да.  Мы,  советский  народ,   открыли   непреложную

истину, которой учит нас партия. За нее пролито столько крови и

принято столько мук, что спорить с нею, а тем более сомневаться

-- значит  предавать  тех,  кто  погиб и... и еще погибнет. Эта

истина -- наша сила и наша гордость. Искра. Я правильно  поняла

твой вопрос?

     -- Да,   да,   спасибо,--   задумчиво   сказала   Искра.--

Понимаешь, мне кажется, что у нас в школе не учат спорить.

     -- С друзьями спорить не о чем, а с врагами надо драться.

     -- Но ведь надо уметь спорить?

     -- Надо   учить   самой   истине,   а   не   способам   ее

доказательства.   Это   казуистика.  Человек,  преданный  нашей

истине, будет, если понадобится, защищать ее с оружием в руках.

Вот чему надо учить. А болтовня  не  наше  занятие.  Мы  строим

новое общество, нам не до болтовни.-- Мать бросила в пепельницу

окурок,  вопросительно поглядела на Искру.-- Почему ты спросила

об этом?

     Искра  хотела   рассказать   о   разговоре,   который   ее

растревожил,  о  восклицательных  и  вопросительных  знаках, по

которым Леонид Сергеевич оценивал искусство,  но  посмотрела  в

привычно суровые материнские глаза и сказал:

     -- Просто так.

     -- Не  читай  пустопорожних  книг, Искра. Я хочу проверить

твой библиотечный формуляр, да все никак  не  соберусь,  а  мне

завтра предстоит серьезное выступление.

     Формуляр  Искры  был  в  полном порядке, но Искра читала и

помимо формуляра. Обмен книгами в школе существовал,  вероятно,

еще  с  гимназических  времен,  и  Искра  уже  знала  Гамсуна и

Келлермана,  придя  от  "Виктории"  и  "Ингеборг"  в   странное

состояние  тревоги  и ожидания. Тревога и ожидание не отпускали

даже  по  ночам,  и  сны  ей  снились  совсем  не  формулярного

свойства. Но об этом она не говорила никому, даже Зиночке, хотя

Зиночка  о  подобных  снах  частенько  говорила ей. Тогда Искра

очень сердилась, и  Зина  не  понимала,  что  сердится  она  за

угаданные сны.

     Разговор  с  матерью укрепил Искру в мысли о существовании

непреложных истин, но кроме них существовали и истины  спорные,

так   сказать,   истины   второго  порядка.  Такой  истиной,  в

частности, было отношение к Есенину, которого Искра все эти дни

читала, учила наизусть и кое-что  из  которого  переписывала  в

тетрадь,   поскольку  книга  подлежала  скорому  возврату.  Она

переписывала тайком от матери, потому что  запрет,  хоть  и  не

Предыдущая Следующая