Предыдущая Следующая

уголь из школьной котельной, макал девичьи косы в чернильницы и

принципиально не вылезал из "оч. плохо". Дважды его  собирались

исключить  из  школы,  но  приходила  мать, рыдала и обещала, и

Сашку  оставляли  с  директорской   пометкой   "до   следующего

замечания". Следующее замечание неукротимый

      Стамескин  хватал вслед за уходом матери, все повторялось

и к Ноябрьским прошлогодним праздникам достигло  апогея.  Школа

кипела,  и  Сашка  уже  считал  дни, когда получит долгожданную

свободу.

     И тут на безмятежном Сашкином  горизонте  возникла  Искра.

Появилась она не вдруг, не с бухты-барахты, а вполне продуманно

и   обоснованно,   ибо   продуманность  и  обоснованность  были

проявлением  силы  как  антипода   человеческой   слабости.   К

Ноябрьским  Искра  подала заявление в комсомол, выучила Устав и

все,  что   следовало   выучить,   но   это   было   пассивным,

сопутствующим  фактором,  это могла вызубрить любая девчонка. А

Искра не желала быть "любой",  она  была  особой  и  с  помощью

маминых  внушений  и  маминого  примера  целеустремленно  шла к

своему идеалу. Идеалом ее была личность активная,  беспокойная,

общественная  --  та  личность,  которая с детства определялась

гордым словом "комиссар". Это была не  должность  --  это  было

призвание,  долг,  путеводная звездочка судьбы. И, собираясь на

первое комсомольское собрание, делая первый шаг навстречу своей

звезде, Искра добровольно взвалила  на  себя  самое  трудное  и

неблагодарное, что только могла придумать.

     -- Не надо выгонять из школы Сашу Стамескина,-- как всегда

звонко  и  четко,  сказала  она  на  своем первом комсомольском

собрании.-- Перед лицом своих товарищей по Ленинскому комсомолу

я торжественно обещаю, что Стамескин станет  хорошим  учеником,

гражданином и даже комсомольцем.

     Искре  аплодировали,  ставили  ее  в пример, а Искра очень

жалела, что на собрании нет мамы. Если бы она была, если бы она

слышала, какие слова говорят о ее дочери, то -- кто  знает!  --

может  быть, она действительно перестала бы знакомым судорожным

движением расстегивать широкий солдатский ремень и кричать  при

этом коротко и зло, будто отстреливаясь:

     -- Лечь! Юбку на голову! Живо!

     Правда,  в  последний  раз это случилось два года назад, к

самом начале седьмого класса. Искру тогда так мучительно  долго

трясло, что мама отпаивала ее водой и даже просила прощения.

     -- Ненормальная!  --  кричала  после  собрания  Зиночка.--

Нашла кого перевоспитывать! Да он же поколотит тебя. Или... Или

Предыдущая Следующая