Предыдущая Следующая

Митька снял с вешалки пальто, протянул ей. Но Зина, отступив назад, прижав к груди недошитую детскую рубашку, тихо произнесла вдруг:

– Вон отсюда.

Митька глянул в ее глаза и на этот раз в одно мгновение понял весь смысл сказанного.

– Но… послушай, – промолвил он, сразу обескураженный, придавленный. – Почему же?.. Ведь… как никак сын у нас.

– Во‑он! – закричала Зина, не помня себя. – Ненавижу! Ненавижу! Ты пришел только потому, чтоб назло… чтоб открыли рот от изумления: на Зинке женился, которая… которую там, в Озерках… А кто меня туда бросил? Из‑за чего все это со мной… случилось?!

– Зинка! Зина… Погоди… – пятился Митька от ее глаз. – Я в самом деле, может, в горячке…

Но Зина уже ничего не хотела слушать.

– Вон! Вон!! Вон!! – трижды вскрикнула она, плача навзрыд. Подбежала к двери и распахнула ее…

Тогда Митька выронил Зинино пальто, склонил голову. Чуб его колыхнулся.

… Теперь он очнулся лишь далеко‑далеко от Зеленого Дола, на какой‑то крохотной забайкальской станции, в насквозь продуваемом весенним ветром деревянном вокзальчике. И то потому, что милиционер тряхнул его за плечо:

– Гражданин, куда едете? Да, куда и откуда?

Ничего вразумительного ни милиционеру, ни себе Митька ответить не мог. Не скажешь же, что все эти дни в голове стучало и стучало: «Все! Уходите!! Вон!! Все!! Уходите!!!» То ли опять вагонные колеса стучали, то ли долбила в виски кровь.

– Куда, спрашиваю, следуете? – построже спросил милиционер. – Сутки сидите здесь. Все поезда прошли.

Да, видимо, сутки. С тех пор, как проводница вагона принесла ему отобранный при посадке билет и сказала: «Следующая ваша станция». Почему его? Ах да, при покупке билета он сунул кассиру сколько‑то мятых бумажек со словами: «На все… Докуда хватит…» Значит, вчера билет кончился.

– Пройдемте‑ка, гражданин, – сказал наконец милиционер, опять трогая Митьку за плечо.

– Куда пройдемте? Сейчас мой поезд.

– Какой это?

– А вот он…

На станции, скрипя железными тормозами, действительно останавливался какой‑то пассажирский состав.

К счастью, в карманах нашлись еще кое‑какие деньги. На вопросительный взгляд усатого билетного кассира Митька буркнул первое слово, которое пришло на ум: «Озерки».

Милиционер вышел из вокзальчика следом за Митькой, проводил его до самого вагона. И стоял на перроне до тех пор, пока поезд не тронулся.

И только когда вновь застучали колеса: «Все! Уходите!! Вон!!» – Митька очнулся наконец окончательно. Очнулся – и с каким‑то испуганным и горьким недоумением подумал: «Почему же „уходите“? Почему „вон“?!»

Предыдущая Следующая