Предыдущая Следующая

Зина не знала, что несколько дней назад Захар Большаков сказал сыну:

– Хочу попросить тебя об одном деле, Михаил… Ты Зину Никулину помнишь?

– Это наша бывшая? Как же…

– Понимаешь, Миша… На время суда ее нельзя оставлять одну. Не мог бы ты поехать вместе со мной в Озерки и там как‑нибудь с ней? Ксению еще попросил бы. Правда, у той экзамены скоро…

– Ладно, батя. Присмотрим.

Видимо, вместо «присмотрим» следовало сказать какое‑то другое слово. Но ничего не поделаешь, вылетело само собой это, и Мишка опустил глаза.

– И вообще, сынок, – продолжал отец, – мы ее попробуем потом вернуть в деревню. Ты это знай на всякий случай…

Ксеньке действительно было некогда, и Мишка «присматривал» за Никулиной один.

… Зина поднялась с кровати, поправила волосы и сказала:

– А в Бога я, Миша… Не знаю, в общем. Может, действительно запугали меня, а может, на самом деле верила.

– Что «на самом»?! Что «на самом»?! – с горячностью дважды воскликнул Михаил. – Вера в Бога – это… это… Я даже не знаю, что это такое! Да нет таких сил в природе, которые могли бы человеческий разум… затуманить, что ли, сковать, запереть в каком‑то ящике. «На самом» – не бывает. И богов никаких вообще нет. Ну ладно, когда‑то люди верили – есть. Говорили: самый могущественный бог – Зевс. Но и этот всесильный бог ничего не мог сделать с человеком по имени Прометей, с его гордым духом. Слушай, я тут недавно одну замечательную поэму раскопал… И вот даже у этого самого Зевса только и хватило сил, чтоб приковать Прометея к скале. И уж как не мучил он человека! А Прометей все равно ему:

 

… Ты не сковал души моей свободной,

Ты гордого не преклонил чела!

 

– Это значит – гордого чела, гордой головы Прометея бог не в силах был склонить, – пояснил Мишка, – Понимаешь, Зина! И дальше:

 

… Моя рука в оковах замерла,

Но вечных дум, но мысли благородной

Вся власть твоя разрушить не могла.

Где мщения отравленное жало?

Где божий гром? Где молния небес?..

Твоих цепей для Прометея мало, ‑

Я не гожусь в рабы твои, Зевес!

 

… И этот паренек стал каждый день провожать ее в суд и из суда. И все толковал, толковал о Прометее…

Бывали минуты, когда Зине казалось, что Михаил со своим Прометеем осточертел ей. И она тогда говорила в сердцах: неужели он не может хоть немного помолчать?

Однажды утром в условленный час Мишкин стук в квартиру не раздался. Клавдия уже собралась, а Зина что‑то медлила.

– Чего же ты? Пойдем, – сказала сестра.

Предыдущая Следующая