Предыдущая Следующая

– Пьяный был… Варька говорила же.

– Пьяный? Что‑то не видел я, чтобы напивался ты когда до такого состояния. И где напился? В станционной чайной? Там водки не продают.

– С собой бутылка была.

– С собой? Тогда объясни: чего это молол ты Смирнову? Он вчера еще звонил мне. Под каким деревом он роется, как…

Устин ответил вяло, через силу:

– А под тем же, под которым ты все копаешься. А чего рыться под меня? Это хоть кого доведет до бешенства…

– Так… Еще один вопрос. Эти стожки почему в Пихтовой пади остались? Если уж начистоту, тоже подозрительно мне. Почему?

– А сам ты почему недоглядел? – спросил, в свою очередь, Устин. – У меня тоже не сотни глаз. За всем не усмотришь. Закрутился и забыл. А ты с Егоркой ездил потом, обсматривал поля. Чего же ты их не увидел?.. Да ладно уж, что вопросы задавать друг другу… На свете вроде все устроено просто да понятно, а не на всякий вопрос ответишь вдруг…

– Вдруг не на всякий, верно, – согласился Захар, по‑прежнему внимательно глядя на Устина. – И поэтому позовем на помощь милицию. А если надо – и суд.

Внешне Устин и на эти слова никак не реагировал. Но спустя минуту все‑таки спросил:

– Зачем… милицию?

– А ты как думал?! – спросил, в свою очередь, Захар. – Три стога сена не шутка. Да еще в такой год. Мы уж сообщили куда следует.

И опять Морозов сидел на прелом сене не шевелясь. Потом промолвил:

– Та‑ак… Что ж, разбирайтесь…

– Уж будь спокоен, разберемся. И если напрасно роюсь под тебя, если я ошибаюсь – при всем народе попрошу у тебя прощения. Не беспокойся, сил и совести на это хватит…

Председатель направился из конюшни. Устин тоже поднялся, вышел следом и, горбатясь, побрел в сторону своего дома.

Захар подошел к запряженной Фролом кошеве, поудобнее уселся, подобрал вожжи. Но Курганов перехватил их.

– Постой. Теперь я хочу потолковать с тобой, – проговорил вдруг он.

Председатель не стал удерживать вожжи.

– А не ты ли заявил недавно, что разговаривать со мной больше никогда не будешь?

– Ты что… смеешься надо мной? Ты что это… – сухим от ярости голосом начал Фрол.

Но Большаков пожал плечами:

– При чем тут смеешься или не смеешься? Я только вспомнил, что ты говорил…

– Не притворяйся! – закричал Фрол. – Я не об этом сейчас, что я говорил, а об том, чего вы там говорите! Какой я вам, к черту, бригадир?! Чего вы там прикидываете, намечаете?!

– Во‑он ты об чем… Я думаю, хороший будешь бригадир. Лучше Морозова.

Предыдущая Следующая