Предыдущая Следующая
* * *
Вот бредут они втроем по лесу – впереди Серафима, сзади всех
Демид, – бредут, озираясь, потому что давно начались обжитые места… Вот
расположились где‑то на ночлег в вонючей, низкой избе, хотели прямо на
полу улечься спать. Но Серафима подняла маленькую свою головку, прислушалась,
поводила ею из стороны в сторону, схватила табуретку, со звоном вышибла стекло.
А сама в одном нижнем белье прыгнула в другое, распахнув створки рукой. Следом
за ней вывалились и они, метнулись в лес. Кто‑то стрелял в них сзади, из
темноты, кто‑то бежал за ними, долго ломая сучья сапогами… Вот опять
бредут по лесу, уже по колено в снегу… Опять отлеживаются где‑то, опять
убегают, снова плутают по лесу…
… Наконец, уже перед самой ростепелью, жители одной из
деревень обложили их намертво, выгнали на чистое место, прижали к пойме какой‑то
реки.
Выгнали их на берег поздним вечером. Отстреливаясь, они
перебрели по воде, хлеставшей поверх льда, на островок, поросший редковатым
вытаявшим камышом и мелким кустарником. За полминуты перемахнули островок,
хотели броситься на противоположный берег реки. Но на другом берегу мерцали
огоньки большого села, а по льду бежали навстречу им люди, размахивая
охотничьими ружьями, вилами, оглоблями…
– Назад, в кусты! – прохрипела Серафима и первая
попятилась в заросли.
Через четверть часа островок был плотно окружен почти со
всех сторон. Их оттеснили из кустарника в самый конец острова, на голую
песчаную косу. Но уже наступила темнота, и на черном, мокром песке они были
невидимы.
– Васюха, давай кинемся на них обвалом, –
нетерпеливо сказал из кустарников молодой, ломкий голос – Их всего трое,
задавим моментом.
– У них оружие, дурак. На пулю семь раз наткнешься,
прежде чем подбежишь к ним. Куда торопиться! Не уйдут теперь, сволочи. Нечего
рисковать. А на рассвете, коли не сдадутся, перестреляем.
– А ежели они на лед – и дёру вдоль речки?
– А пущай… За островом лед дочиста размыло, там сплошь
полыньи бурлят.
Над островком установилась полная тишина. Только время от
времени там, в кустарниках, трещали сучья, шуршал прошлогодний сухой камыш под
ногами. Иногда Демид стрелял наугад в темноту, но оттуда каждый раз доносилось
что‑нибудь насмешливое, вроде:
– Ты на карачки стань да выстрели. Может, хоть тогда попадешь.
А знакомый ломкий голос добавлял всегда одно и то же:
– Вы лучше сдавайтесь, бандюги сопатые. Отгулялись,
понять бы пора…
– Побереги патроны, – негромко сказала Серафима.
Предыдущая Следующая
