Рыжов, Иван Петрович — Андрон

Самойлов, Владимир Яковлевич — Клычков

Свистунов Василий — Морозов Фёдор

Соболев А.

Соловьев, Анатолий Васильевич — Колесников Филимон

Соболевская, Манефа

Суровцев, Игорь

Тимофеев, Пётр

Филиппов, Роман Сергеевич — Меньшиков Демид

Хабарова, Клавдия Ивановна — Мария Дмитриевна

Чекан, Сергей

Чернышов А.

Чинкин, Борис — Смирнов

Чукина Татьяна — Меньшикова Наталья Филипповна

Шаляпин, Анатолий — Курганов Митька

Шашкова, Элеонора Петровна — Степанида

Шульгин, Виктор Сергеевич

Шутов, Евгений Ефимович — Антип

Яковлев, Сергей Сергеевич — Жуков Константин (Морозов Устин Акимыч, староста Фомичёв Сидор)

Аннотация

Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня‑хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.

Анатолий Иванов

Тени исчезают в полдень

Оттого молодец с лошади свалился, что мать криво посадила.

Пословица

Галине Ивановой, верному другу

Пролог

1

Когда‑то стояла здесь угрюмая, сумеречная тайга, сквозь которую с трудом пробивалась безымянная речка.

Однажды пришли на ее берега люди, разложили костер. Пламя лизало сухой валежник, отсвечивало на черных от времени, липких от проступившей смолы стволах деревьев, отражалось в глубине спокойных вод.

На другой день начали валить деревья и строить жилье.

Трудно сказать, почему облюбовали они эти необитаемые места. То ли понравился им могучий каменный утес, возвышавшийся над тайгой неподалеку, на противоположной стороне реки, то ли сама река. А может, решили они поселиться тут потому, что не было сюда путей‑дорог, не досягал ничей глаз, не доставала ничья рука.

Так или примерно так возникали в вековечной сибирской глухомани заимки, раскольничьи скиты, всякие поселения. И вот стояло уже к зиме на берегу несколько торопливо и кособоко срубленных домишек, воровато курившихся по утрам желтым дымком от сосновых и кедровых сучьев.

Всю зиму люди продолжали валить деревья и таскать их к берегу на веревках по оледенелым накатам. И к следующей осени количество домов утроилось.

Деревне еще и названия не было, а реку наименовали Светлихой, – наверное, за чистые и прозрачные, как сосновая смолка, воды, за тихий нрав, за приветливо приютившие людей берега.

Предыдущая Следующая