Предыдущая Следующая

– Фролка набузовал прошлогод сена – и пусть дает колхозу! Хочь взаймы, хочь даром. А у меня свой скот кормить нечем, понятно?! Ишь выдумали!!

– Постой, не трещи, – остановил его Захар. – В чем дело?

– Еще дерется, дьявол! Я за это тоже прощать не буду. И не благодетель я вам…

Захар Большаков двигал только бровями. Смирнов и все остальные тоже были не в силах что‑либо понять. Объяснила все Никулина:

– Фрол привез на ферму воз сена и стал сваливать…

Брови Большакова взметнулись и застыли. Он посмотрел сперва на Смирнова, затем на Корнеева.

Опять скрипнул в тишине стул под Морозовым, несмотря на то, что сидел Устин неподвижно.

Клавдия сняла шаль, стряхнула капельки растаявшей изморози. Потом накинула шаль на себя, закрыла плечи и грудь. С недавних пор на собраниях Клашка всегда сидела так, словно старалась отгородиться от всех.

– Ну, Юргин вывернулся откуда‑то, заплясал вокруг воза. «Сколь, спрашивает, содрал с колхоза за сенцо?» – продолжала Никулина. – «Да уж не прогадал», – ответил ему Курганов. Илюшка опять: «У всех берут? Я бы сотни за четыре, ежели по старым деньгам, наклал возик…»

– Врешь! – воскликнул «Купи‑продай». – Ни с возик, ни с полвозика у меня нету. Ишь придумала! Тесто немятое…

– Немятое, да крутое, – подал голос Юрий Горбатенко. – А вот ты свою половину никак намять не можешь. Коль обессилел, соседа попроси помочь в беде.

Грохнул хохот. «Юрка‑бригадир» начисто убил Юргина: жена у Илюшки, старшая дочь той самой Федосьи Лагуткиной, которая когда‑то, давным‑давно, приходила в контору к Захару и просила похлопотать об открытии баптистского молитвенного дома, была тощая и плоская, как доска.

Не смеялись только двое – Устин Морозов да Захар, хотя у Большакова глаза делались все уже и уже, ноздри стали подрагивать, а Устин по‑прежнему разглядывал что‑то на полу…

– Значит… так, – произнес негромко Захар, и смех сразу смолк.

– Фрол и огрел Илюшку сверху вилами, – закончила Клавдия.

Морозов медленно поднял голову, оглядел всех не спеша и проговорил:

– Что ж, нечего, думаю, совещаться нам теперь. Пойду на конный двор запрягать коня. Я думаю, все бригадиры, все члены правления, разъехавшись, объяснят людям. А также личным примером… А глядя на нас, и другие… у кого совесть есть.

Встал и, тяжело шаркая огромными валенками по желтому полу, направился к двери.

… Четверть часа спустя Петр Иванович и Большаков шли обратно к скотным дворам. Полдороги прошли молча. Наконец Большаков спросил:

Предыдущая Следующая