Предыдущая Следующая

Митька лишь усмехнулся.

– Ты гляди‑ка… Выросла ведь… – сказал он. Взял ее рукой за подбородок, чуть запрокинул голову и поцеловал…

… Зинино счастье, которое она хоронила от всех, продолжалось недолго. Через месяц‑другой Митька все реже и реже стал приходить на свидания в условленные места. Зина не знала, куда себя девать. А тут еще отец каким‑то образом узнал про Митьку.

Когда Зина призналась в беременности, Митька и вообще перестал ходить…

– Как же это ты, Зинушка? – погладила Клашка сестру по голове. – Кто же… так с тобой? Митька, однако, сволочь. Как же я недоглядела!

– Н‑нет… – мотнула головой Зина. – Пусть никто о нем не узнает. А я уеду от стыда.

– Что ты, Зина! Вдвоем воспитаем ребенка…

– Нет, нет…

Несмотря на уговоры, Зина уехала в райцентр и поступила там на работу в редакцию, корректором.

Сестры все же помогали отцу, как могли, – Зина ежемесячно посылала ему деньги, а Клавдия каждую осень чуть не поровну делила полученные на трудодни хлеб и всякую овощь. Однако Антип вдруг подал на дочерей в суд, объясняя это колхозникам:

– Дак добровольно что не дать? Дал, да забыл. А вот ты силой у меня отбери что, скажем, вот пуговицу. – И Антип в самом деле доставал из кармана пуговицу, – И не нужна она мне, а обидно: как так отбирают? И жалко. И памятно. Вот то‑то и оно! Не‑ет, пусть силой у холер берут… для оскорбленного родителя.

Но здесь «оскорбленный родитель» просчитался. По суду с сестер Никулиных взыскивали вдвое меньше, чем они давали ему добровольно. Не придумав ничего другого, Антип стал всем говорить, что дочери подкупили суд, потому‑де и «крохи шлют, а куски им оставляют»…

Вскоре в Зеленом Доле стало известно, что Зина Никулина родила сына. Узнав об этом, Антип беззвучно похлопал глазами и ртом. И только на другой день рассмеялся:

– Хи‑хи… это так, это – трансляция. А я что говорил? На каждого зверя есть свой охотник. Охотник – боец, на баб молодец. Раз ворота открыты, побирушка зайдет. Раньше ворота и днем на запор, а теперь и ночью настежь. Знамо дело, ныноче – все иначе.

Все это было еще до того, как Смирнов стал редактором. Однако Петр Иванович знал обо всем и сейчас, не в силах глядеть на Антипа, отвернулся от него.

– Та ты, Петруха, скажи – пусть хоть четвертак пришлет, бессовестная, – не отступал от Смирнова Антип.

– И зачем тебя мать только родила? – проговорил Захар Большаков, отрывая грустный взгляд от тощих коров, бродивших по пригону.

Предыдущая Следующая