Предыдущая Следующая

Надо было его накормить, а то еще завизжит на всю округу, кто-то наткнется

и выпустит или украдет, что тогда в хозяйстве останется?

   Но Карла ни на шаг не отпускал ее от кухни, находил  разную  работу,  и

она молча, безотказно все делала. Обедать немцы  на  хутор  не  приезжали,

может, вышла какая  неуправка  с  мостом  или  отрабатывали  за  вчерашний

праздничный день. Приехали они перед сумерками  и  сразу  обсыпали  кухню,

все, видно было, усталые, изголодавшиеся и озябшие на  ветру.  Петрок  уже

выкопал и обносил тыном офицерский клозет на огороде, а  она  шмыгнула  от

кухни к сеням, и часовой отступил в сторону, теперь он позволил ей войти в

истопку.

   Степанида вошла и затаилась,  она  опасалась  им  мозолить  глаза,  все

думалось: а  вдруг  кто  узнает  или  догадается,  что  именно  она  взяла

винтовку. Не будь надобности, она бы и не вылезала из  этой  истопки,  где

теперь  был  для  нее  приют  и  убежище  и  где  с  утра  все  оставалось

развороченным, опрокинутым вверх дном. Петрок еще не вернулся с огорода, и

она сама порассовывала по углам кадки, утварь, повесила шмотки  на  гвозди

по стенам. Зябкий осенний  день  под  вечер  и  совсем  испортился,  начал

моросить дождь, немцы не слишком разгуливали по  двору,  а  как-то  быстро

разобрали возле кухни свои котелки с мясом и позабирались в палатку.

   Наступил вечер.

   Когда во дворе опустело, Степанида собрала  в  чугунок  остатки  старой

вареной картошки из  ушата,  немного  присыпала  ее  отрубями,  глянула  в

окошко. Двор и окрестности хутора быстро погружались в  ненастные  осенние

сумерки, возле кухни не было никого,  кроме  Карлы,  который,  напялив  на

голову косой клин пятнистой накидки,  наводил  там  порядок.  С  чугунком,

прикрытым полой ватника, она шагнула из сеней, сразу, однако,  наткнувшись

на часового - пожилого длинноносого  немца  в  надвинутой  на  уши  мокрой

пилотке. Тот стоял у двери под крышей и тотчас вытянул ногу перед порогом.

   - Эс ист ферботэн! Нэльзя!

   - Нельзя?.. Вот как...

   Она не стала ни просить его, ни уговаривать - из хаты  доносились  злые

слова фельдфебеля, значит, он или офицер приказали часовому не пускать  во

двор. "Чтоб вы посдыхали все!" - мысленно сказала она себе и  вернулась  в

истопку.

   Она поставила чугунок у порога, села на сенник и просидела так  до  тех

пор, пока в истопку не влез Петрок. От  него  повеяло  студеной  мокрядью,

хотя Петрок вовсе  не  казался  озябшим  или  усталым,  скорее  веселым  и

довольным.

Предыдущая Следующая