Предыдущая Следующая

поставила корзину на конец скамьи. Сразу же к корзине потянулись  руки,  и

Степанида, отступив на шаг, не в силах была оторвать глаз от  этих  чужих,

жадных рук. Первой в корзину проворно  сунулась  белая  деликатная  ручка,

наверно, того фельдфебеля, нащупала верхнее  круглое  яичко  от  рябенькой

курочки, самой ее несушки. Но чем-то оно  не  удовлетворило  немца,  и  он

положил яичко обратно, взял другое, такое же, только  поменьше  и,  может,

почище или желтее первого. Круглое же сразу подобрали толстые, как коровьи

соски, пальцы с коричневыми полосками возле суставов; затем взяла другое с

краю молодая, испачканная черным, шоферская рука,  которая  вытянулась  из

знакомого коротковатого рукава мундирчика. Далее Степанида  не  могла  уже

смотреть,  она  опустила  глаза  на  запачканные  глиной  хромовые  сапоги

Свентковского. Послышался треск скорлупы, переговариваясь по-своему, немцы

стали бить яйца и громко высасывать их без хлеба  и  соли.  Ощутив  легкую

брезгливость, она повернулась, чтобы выйти в сени, и едва не столкнулась с

фельдфебелем, который в стороне от  других  маленьким  ножичком  аккуратно

продалбливал желтое яичко.

   К своему удивлению, она скоро успокоилась,  может,  потому,  что  немцы

оказались совсем не страшными, не ругались и не угрожали, вели себя  ровно

и уверенно, как хозяева этой усадьбы. Что ж, оно и понятно: они  победили,

завоевали эту землю, теперь их право делать на ней что захотят.  По  всему

было видно, что они хорошо знали это свое право и сполна пользовались  им.

Но  именно  эта  их  уверенность  в  своей  правоте  вместе  с   сознанием

безнаказанности  за  то,  что  не  принято  делать  между  людьми,   сразу

настраивала ее против пришельцев.

   Когда они высыпали из низкой двери, соскакивая с  каменных  ступенек  у

порога, она стояла возле хлева на дворе и ждала. Она  намеренно  караулила

на пути к поленнице, чтобы  встретить  того,  в  комбинезоне,  что  теперь

возился на кухне - накладывал березовые полешки в топку. Сказать  ему  она

не могла ничего, она только хотела взглянуть в его бесстыжие глаза. Но  за

дровами он больше не шел, он хорошо расшуровал  свою  кухню-машину,  и  та

нещадно дымила,  время  от  времени  стреляя  из  трубы  искрами  в  небо.

Степанида подумала с опаской: хотя бы не случилось пожара.  Все  годы  она

боялась пожара от печи или от молнии, не раз ей даже  снилось  ночью,  как

горит ее Яхимовщина, а она,  будто  на  ватных  ногах,  беспомощно  бегает

вокруг и ничего сделать не может.

Предыдущая Следующая