Предыдущая Следующая

   Наверно, услышав голос хозяйки, смелее залаял Рудька, подскочил ближе к

порогу. Она хотела сказать еще, что Петрока нет и самогона нет и не будет,

что не годится ночью стучать в дверь к больной старой бабе,  но  подумала,

что словами их не остановишь. Возможно, сейчас выбьют дверь  или  окна,  и

снова начнется то же, что в прошлую ночь. Но, к ее удивлению, они не стали

больше стучать, тихо переговорили между собой и,  наверно,  пошли,  потому

что Рудька забрехал дальше - возле тына или в  воротцах  под  липами.  Она

постояла немного,  вслушалась  и  подумала,  что,  пожалуй,  это  была  не

полиция. Но кто? Наверно, и не здешние, потому что говорили по-русски. Кто

бы это мог быть? А вдруг это пришлые красноармейцы? Или партизаны,  может?

Она уже услышала  неделю  назад,  что  в  Заберединских  лесах  собирается

большая партизанская сила. Однажды тихой  ночью  там  полыхнуло  что-то  в

полнеба, грохнуло и прокатилось эхом над всей лесной стороной. Значит,  не

спят, что-то готовят им партизаны, красноармейцы которые, ну, и партийные.

Нет, партия немцам спуску не даст. Может, там среди них и Федор и  они  бы

сообщили что-либо о нем? Ой, что же она,  дура,  наделала!  Надо  же  было

пустить их в хату.

   Это небольшое ночное происшествие  совершенно  растревожило  Степаниду,

она подошла к окну и сквозь запотевшее стекло всмотрелась в осеннюю ночную

темень, прислушалась. Нет, нигде никого больше не было, Рудька успокоился,

должно быть, те ушли далеко.

   Степанида больше не спала и даже не пыталась уснуть. Остаток  ночи  она

просидела у окна, слушая невнятную, сторожкую тишину снаружи.  Голова  все

болела, но она вроде притерпелась к боли; когда  в  окнах  начало  немного

сереть к рассвету, Степанида встала. Она уже почувствовала, что  не  может

больше сидеть на хуторе,  мучиться  в  неизвестности.  Хватит  с  нее  той

неизвестности, что поглотила Федьку, Феню, так теперь еще и Петрока.  Нет,

надо было куда-то идти, что-то делать.

   Рудька молчал во дворе или, может, сбежал куда с хутора, а на  рассвете

беспокойно заворошился в засторонке  поросенок.  Юна  услышала  его  через

стену и вспомнила - второй день не кормленный. Забота о поросенке  придала

ей силы, она выбралась из хаты в сенцы, на ощупь  нашла  у  порога  старый

чугунок, насыпала в него отрубей из жерновов. С боязливой нерешительностью

отворила дверь,  которая  оказалась  незапертой  со  вчерашнего,  и  снова

припомнила ночной стук в окно. Они не попытались даже открыть двери.  Нет,

это не полицаи, это кто-то из чужих, захожих. Сожаление снова  встревожило

Предыдущая Следующая