Предыдущая Следующая

изгороди, по растоптанным бороздам картофельного поля  подошел  к  нему  и

размахнулся. У Петрока зазвенело в ухе, хутор  качнулся  в  глазах,  и  он

неожиданно оказался на жестких холодных стеблях картошки.

   - Встать!

   - Сейчас! Сейчас! Встану... Еще встану. Но за  что  бьете?  Что  я,  не

человек?

   Не успел он, однако, подняться на ноги, как следующий удар в правое ухо

свалил его на другой бок в грязную, растоптанную борозду.

   - Где водка?

   - А вот хрена вам, а не водки! - сказал Петрок, сплевывая наземь кровь,

кажется, ему выбили последние зубы. - Вот, нате! - ткнул он Гужу  фигу.  -

Бейте! Я вас не боюсь! И Гитлера вашего не боюсь! Вот и ему  тоже!  Кол  в

глотку всем вам!

   Колонденок снова подскочил к нему и размахнулся, но Гуж из-за  изгороди

крикнул:

   - Стоп! Пока хватит! Мы его это... Показательно.

   - Репрессию, что ли? - тонким голосом спросил Колонденок.

   - Репрессию. На веревке, - сказал Гуж и тоже полез через изгородь. -  А

ну поднимайся!

   - Не поднимусь. Стреляйте!

   - Поднимешься, старый пень!  Самогоночку  разбазарил?  Роздал  кому  не

следовало? А своим фигу теперь! Нет уж, я тебя  взгрею.  За  обман.  И  за

оскорбление фюрера. За фюрера знаешь что полагается?

   - А хоть что! Я и фюреру плюну в  его  немецкую  морду!  И  тебе  тоже,

предатель!

   - Цыц!

   Гуж коротко ткнул его сапогом в грудь, Петрок вскрикнул и скорчился  на

боку в борозде. Несколько  минут  он  не  мог  ни  вздохнуть,  ни  сказать

что-либо, дыхание перехватило, в глазах все пошло  кругом.  Конец?  Скорее

бы, чтобы не мучиться, пронеслось в мыслях,  которые  только  еще  и  были

способны как-то реагировать на его незавидную участь, может,  в  последние

минуты жизни.

   - Встать!

   Но встать он не мог, как уже не мог и что-нибудь  крикнуть,  он  только

отчаянно хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная из воды на берег.  Гуж,

подойдя ближе, сильно тряхнул его за плечо.

   - Встать!

   С усилием, но он все же глотнул воздуха раз и другой. Гуж  снова  грубо

тряхнул его, вдвоем с Колонденком они поставили Петрока на ноги и, ухватив

подмышки, поволокли  через  огород  к  дровокольне.  Он  едва  переставлял

ослабевшие ноги, шапка его осталась на земле, очень мерзла на ветру голова

с реденьким белым  пухом  -  остатком  волос.  Но,  кажется,  ему  уже  не

понадобится ни шапка, ни хлипкое его здоровье, ни даже сама голова,  и  он

не жалел себя. Он думал только: что еще  сказать  этим  сволочам?  Но  как

назло нужные, главные его слова не шли в голову, и он тупо бубнил:

Предыдущая Следующая