Предыдущая Следующая

   Возле сельсовета как будто все было по-прежнему, лошадей не было видно,

может, стояли где во дворе? Напустив  в  хату  стужи,  они  вошли  вместе.

Степанида не очень сноровисто закрыла за собой тяжелую дверь и  посмотрела

в угол. Там уже сидели двое: Космачев у окна и  за  столом  под  портретом

Маркса незнакомый мужчина с твердым бритым  лицом,  в  блестящей  кожанке,

наискосок от плеча перетянутой  ремнем,  -  от  нагана,  что  ли?  Мужчина

смотрел перед собой на сплетенные на столе руки, большими пальцами которых

он как-то забавно вертел одним возле другого. Космачев в поддевке с черным

воротником озабоченно поглядывал на порог; в простенке на скамье, наклонив

голову и опершись локтями о колени, нервно дымил самосадом Левон. Рядом  с

ним сидел Вася Гончарик. Все угнетенно молчали, видно, переживая что-то, и

эта   их   угнетенность   сразу   передалась   вошедшим,   которые,   тихо

поздоровавшись, сели на скамейку у порога.

   - Собрание или что будет? - спросил погодя  Корнила  больше  для  того,

чтобы нарушить неловкую тишину в хате.

   - Раскулачивание! - буркнул Левон.

   - Как? Уже раскулачили!

   - Раскулачили, да не всех! - сорвавшимся на крик голосом выпалил  Левон

и отвернулся к окну. - Говорил же, одним не обойдется.

   Космачев в конце стола повернулся боком, потом снова  оперся  локтем  о

стол, видно было, он  также  с  трудом  сдерживал  волнение,  хотя  внешне

старался выглядеть  спокойным  и,  как  всегда,  рассудительным.  Это  ему

удавалось плохо. Вдруг Левон безо всякой причины зло и скверно  выругался,

швырнул окурок на пол. Незнакомый мужчина, не поднимая  головы  от  стола,

исподлобья уставился на него тяжелым пристальным взглядом,  потом  перевел

взгляд на Космачева. В ответ тот повернулся к Левону и сказал с укором:

   - В классовой борьбе надо уметь подняться над личным.

   Снова наступила гнетущая тишина, казалось, никто в хате даже не  дышит.

Степанида заскорузлыми пальцами нервно теребила  шов  на  поле  кожушка  и

думала, что это какое-то недоразумение, что вот-вот  все  выяснится,  беда

пройдет стороной.

   - Так кого же раскулачивать? - внутренне  напрягшись,  спросил  в  этой

тишине Корнила. Левон с прытью отскочил от окна.

   - А тех, кто наемным трудом пользовался! Что в газете протянуты!  Усек?

- крикнул он, и  было  непонятно,  отчего  он  срывался  -  от  злости  на

раскулачиваемых или от сочувствия к ним.

   Корнила сжал широкие челюсти, медленно опустил голову. Посидев немного,

встал и медленно, молча побрел к двери.  Когда  дверь  за  ним  закрылась,

Предыдущая Следующая