Предыдущая Следующая
Прямо в дыру, где они сидели, смотрела равнодушно круглая
луна. Слабый, неясный свет высвечивал только отдельные соломинки и толстые
Стешкины ноги. Фрол покосился и в полусумраке разглядел ее всю. Она валялась за
его спиной, измятая и жалкая, и по‑прежнему всхлипывала. Но Фрол ей не
верил.
Потом Стешка перестала плакать, приподнялась и сказала
полным голосом:
– Все тело трухой облипло…
Курганов не обернулся, не пошевелился.
– Фролушка! – простонала Стешка и положила ему на
плечо горячие, потные руки и растрепанную голову. – Что же теперь‑то,
а? Не бросай ты меня…
Брезгливо поморщившись, Фрол двинул плечом, стряхнул с себя
Стешку.
– Липкие же у тебя руки. Не хнычь, сказал!
– Все вы кобели. Сперва… а потом… Возьми меня, Фрол, за
себя, ради Бога.
– Я же не председатель, – усмехнулся Фрол. –
И никогда им не быть мне…
– Будешь, ей‑богу, будешь, Фролушка, –
торопливо зашептала она, опять вскидывая руки ему на плечи. – Ты
работящий, все видят. Вона как вилами‑то махаешь! Даже Захар хвалил. Этой
силе да ума бы, говорит… А вдвоем‑то бы мы с тобой… эх… Ум‑то
что, – рассудок только. Пущай и не хватает, да главное – люди чтоб не
знали. А обмануть их легче легкого, потому что сами дураки. Так мне сестра все
время говорила. Где надо – поддакнуть, где надо – промолчать. И главное – на
собраниях выступать об чем‑нибудь. Уж я бы тебе подсказывала, что и
когда…
Теперь Курганов не стряхнул, а отшвырнул Стешку от себя с
такой силой, что, ударься она не в соломенную, а в деревянную стенку, убилась
бы насмерть, и вылез на свежий воздух.
Стешка выползла следом, обхватила его пыльные ноги,
заголосила, по‑волчьи подвывая:
– Ну, ударь еще раз… Переломи с хрустом, как палку,
разотри в кровь сапогом. Мне нисколько не больно, бабы любят мужскую силу,
любят, чтоб кости у них хрустели. Ну, бей, чтоб искры из глаз, чтоб зверем
кричать…
– Ты человек ли? – удивленно и тихо спросил
Курганов.
– Я буду, как ласковая собачонка, в глаза тебе
заглядывать… Как Захарка в мои сейчас, так я в твои глядеть буду… И заживем!
Фролушка! Я ведь не с пустым карманом. Передала мне сестрица‑то кое‑что
перед смертью вместе с наказом, как жить. Умница была…
Фрол выдернул, как из трясины, ноги из Стешкиных рук и пошел
к деревне, оставив ее лежать на колючей стерне.
Две недели затем он работал молча, ни разу не взглянул на
Стешку, хотя чуял, что она будто привязалась к нему своими раскосыми,
хищноватыми глазами. Куда ни пойдет – тянется за ним какая‑то невидимая
нить, и не оборвать ее, не сбросить с себя. Раньше Стешка, а теперь сам Фрол
старался быть поближе к людям, а вечером вместе со всеми уходил в деревню. Стешка
плелась позади с бабами. Председатель перестал отчего‑то заезжать на ток
вечерами. Он приезжал иногда днем, хмурый и обросший, но долго на току не
задерживался.
Предыдущая Следующая