Предыдущая Следующая
Главной улицей считалась самая ближняя к речке. На ней и
поставили минувшим летом новую контору на левой, нечетной стороне. А на четной,
чуть поправее конторы, на месте прежней лачужки, стоит сейчас его, Фрола
Курганова, дом, высокий, просторный, светлый, спускаясь огородом чуть не к
самой воде. А усадеб через пять, почти напротив конторы, – дом Устина
Морозова. За Морозовым, ближе к паромному перевозу, – ее, Клавдии Никулиной,
изба…
Да, разрослась деревня. Вон ни того, ни другого конца не
видно в вечерней дымке. Разрослась, изменилась. Поглядела бы мать – ахнула
удивленно.
Да, мать… Редко он вспоминает ее, а нехорошо. Он, Фрол, хотя
и мал был годами, а помнит, как во время первой германской войны пришло
известие о гибели отца. Мать, уже больная, износившаяся на непосильной работе у
кулака Меньшикова, вскрикнула:
– Как же мы теперь, сыночек, без отца‑то… без
кормильца!..
Вскрикнула, упала и больше не поднялась. Она только прошептала
еще, с трудом открыв неживые уже глаза:
– Фролушка… видит Бог… взяла бы я тебя с собой… да как?
Ничего, ты уже большенький. Ты крупный у меня, крепкий. Иные и не подумают, что
парнишка еще. Ты уж прости… и отца и меня… Уж ты сам покрепче на ногах стой.
Поклонись Филиппу Меньшикову, – может, он поддержит тебя на первых порах.
По совести‑то – должен бы поддержать сироту, а я ему наперед за то
отработала…
Давно нету матери, шумят над ее могилкой лето за летом
высокие березы, засыпает земляной холмик каждую осень желтый, легкий лист.
Нету в деревне теперь и полуразвалившихся домишек со
стропилами‑ребрами. А где церквушка с вечно дребезжащим колоколом? Вон в
самом центре клуб на ее месте – каменный, двухэтажный, с четырьмя квадратными
колоннами. Это пока самое высокое здание. И каждый, кто подъезжает из заречья,
видит его издалека. На месте голоребрых домов в разных концах деревни –
механическая мастерская, гараж, амбары, склады.
Все, все изменилось в Зеленом Доле. И продолжает меняться.
Вон с краю деревни, недалеко от старого здания конторы, уже перестраиваемого
под ясли, – холм. Вечно он торчал, как чья‑то огромная лысая голова,
мозолил всем глаза, портил вид. В деревне давно с местом стало тесно. Склоны
холма облепили во всех сторон избы, взбираясь все выше и выше. Были желающие
поселиться даже на самой макушке. Но Захар не разрешил. Почему – Фролу было
непонятно. А оказывается, вот почему. Вон уже почти заканчивается кладка
водонапорной башни. Насколько пришлось бы тянуть ее, заложи не на холме, а в другом
месте? Что ж, хорошо, по‑хозяйски рассудил Захар. Давно прикинул, для
чего эта высокая лысина может пригодиться. Умеет вперед глядеть… Значит, и этот
уголок деревни скоро изменится. Только вот он, Фрол, остается все таким же.
Давно у него что‑то застыло внутри, не то окаменело, не то оледенело…
Предыдущая Следующая