Предыдущая Следующая
– Так… – Захар тяжело переступил с ноги на
ногу. – Пистимея Макаровна, поговорить надо. Давайте… А помолитесь завтра…
– А я вот что скажу вам, касатики, – строго поблескивая
голубыми, чистыми даже в старости глазами, проговорила Пистимея,
выпрямляясь. – По какому такому праву вы… вломились сюда? Слава Богу, по
советским законам мешать богослужениям запрещается…
Тогда Большаков жестко проговорил:
– А сегодня – помешаем…
– Кончайте свои молитвы, живо! – Колесников шагнул
было к столу, но Большаков удержал его.
– Мы будем жаловаться, – предупредила Пистимея.
Большаков погладил усы, снял фуражку.
– Кто тебе запрещает? А сейчас в самом деле кончайте.
Ты знаешь, я не полезу в те ваши дела, куда не положено.
Пистимея это знала. Она обиженно поджала высохшие губы,
пробормотала что‑то невнятно.
Старухи одна по одной зашаркали к выходу. Поднялась и
Клашка.
– А ты останься, пожалуй, Клавдия, – сказал
Корнеев.
Когда все, кроме Клашки, вышли, Захар прошел к столу, сел на
табурет, отодвинул в сторону Библию. Пистимея, торжественно сложив на груди
руки, стояла рядом, как столб.
– Что это вы за песню тут пели? – спросил Захар
простуженным, ничего хорошего не предвещавшим голосом.
Вся строгость в Пистимеиной позе сразу как‑то
растаяла, хотя руки она по‑прежнему держала сложенными на груди. В глазах
проступило недоумение.
– Так, обыкновенная песня… божественного содержания.
– Ты не юли, бабка! – вмешался Колесников. –
Не об содержании пока речь, об музыке.
– Никакой музыки у нас не было…
– Пистимея, не притворяйся‑ка, в самом
деле! – чуть повысил голос Корнеев. – На какой мотив вы приспособили…
божественное содержание вашей песни?
Пистимея наконец опустила руки, беспомощно и чуть
заискивающе улыбнулась старческой улыбкой, сбивчиво забормотала:
– Так чего уж… Мы уж… Вроде похоже, правда… А мне
невдомек…
– Вот что я тебе скажу, Пистимея Макаровна! –
Большаков пристукнул кулаком по столу. – Ты не представляйся глупее, чем
ты есть. Все тебе «вдомек». Услышу еще раз эту песню – будем ставить вопрос о
закрытии вашего молитвенного заведения. Поняла?
– Как же, как же… – поспешно закивала головой
пресвитерша.
– Ты законы об религии хорошо знаешь, – усмехнулся
Колесников, – когда‑то ногтем в Конституции статью отчеркнула,
которую мне Юргин в нос совал. Но и мы знаем условия прекращения деятельности
всяких религиозных общин. И не позволим Государственный гимн похабить…
Предыдущая Следующая