Предыдущая Следующая

В последнее время Зина стала молчаливой и нелюдимой. Правда, она и раньше была не особенно разговорчива, приходила иногда на работу с опухшими, заплаканными глазами. Петр Иванович заметил это сразу же, как только принял редакцию.

– Что это с вами? – спросил он однажды. – Случилось что‑нибудь?

– Ничего, – коротко ответила она, глянув на него сероватыми ледяными глазами.

Петр Иванович знал, что у Зины было какое‑то несчастье в жизни, кажется, кто‑то ее обманул, оставил с ребенком. Для себя он объяснил ее нелюдимость, ее холодные, ледяные глаза этой трагедией. Надо было как‑то помочь ей, но как? Душа ее была, по‑видимому, изранена глубоко, и малейшее неосторожное прикосновение могло вызвать прежнюю боль. Петр Иванович понимал это.

Потом он узнал, что Зина родная сестра Клавдии Никулиной, бригадира огородниц зеленодольского колхоза. Он спросил у Клавдии, что происходит с Зиной. Но Клавдия ничего вразумительного ему тоже не сказала.

– Слушай, Зина, может быть, я чем‑нибудь смогу помочь тебе? – спросил однажды Петр Иванович, сразу перейдя на «ты».

– Ничего мне не надо, – опять глянула она холодными глазами.

Зина снимала у кого‑то угол. Он поговорил с председателем райисполкома. Вскоре Зину вызвали в райкомхоз и выписали ордер на отдельную однокомнатную квартиру.

С ордером в кулаке она зашла к нему в кабинет.

– Это – вы? – показала она на бумажку.

– Ну что же, я…

Зина постояла‑постояла, губы ее дрогнули не то от гнева, не то от какой‑то гордой насмешки. Она положила ордер ему на стол и пошла. Петр Иванович вскипел:

– Это еще что за глупости! Слышишь, Никулина? Немедленно возьми ордер! Сегодня же вселяйся… – И схватился за сердце. Он и забыл, что ему нельзя волноваться. Наваливаясь грудью на стол, прошептал: – Жене… жене позвони скорей…

И последнее, что запомнил в этот день, – потемневшие от испуга Зинины глаза.

Через два дня, когда он смог выйти на работу, Зина вошла в кабинет, виновато опустила голову.

– Простите… Я ведь не подумала. Я переехала… Спасибо.

Постепенно льдинки в ее глазах растаяли. Через стенку было слышно, как в корректорской время от времени звучал ее смех. Мимо дверей его кабинета, который вел прямо в типографию, часто и весело стучали ее каблучки. Раньше она всегда ходила бесшумно.

Внешне Зина ничем больше не выказывала ему своей благодарности. Но Петр Иванович чувствовал, что она внимательно следит за ним, прислушивается из своей корректорской к малейшему шуму в его кабинете. И когда случались сердечные припадки, первой оказывалась возле него.

Предыдущая Следующая