Предыдущая Следующая

– А, чтоб тебе…

И пласт, который он так и не успел забросить наверх, накрыл обоих.

Митька тотчас вскочил, рассвирепел окончательно:

– Очумела, что ли?! Помощница тоже мне, как…

И запнулся. Пока кричал, явственно разобрал, что еще там, под пластом, Варвара дважды шепнула ему в ухо:

– Митенька… Митенька…

Секунду назад под пластом Митька ничего не соображал от ударившего в голову раздражения. А сейчас словно еще дошептывала Варька в третий раз: «Митенька…» И он даже ощутил ее горячие, влажные губы на своей щеке.

Стараясь сообразить, что же такое произошло, он произнес растерянно и недоумевающе:

– А?

Варвара встала, отряхнула юбку и произнесла, неловко отвернувшись:

– Вот еще, ей‑Богу…

Митька даже лоб потер: почудилось, что ли?

– Ну, шабаш, работнички, – проговорил Филимон Колесников. – Уморился. Остальное завтра закидаем.

Но в это время к скирде подъехали три подводы с сеном. На переднем возу сидели Андрон Овчинников и Егор Кузьмин.

Едва подводы остановились, как из ближайшего переулка выскочил Захар Большаков. Он будто стоял там и караулил их прибытие. Следом за ним подошли Смирнов с Корнеевым.

– Егор! Откуда это?! – почти задыхаясь, прокричал Захар.

Егор Кузьмин ничего не успел ответить, потому что Овчинников соскользнул с воза и высыпал беспорядочную кучу слов:

– Мы, значит, за ущелье к Камышовому озеру… Да черта ли там, полдня потеряли. Поворачиваем коней назад. И тут глядим – Егорка прет на лыжах – марш в Пихтовую падь. Ну поехали… Снегу – по пояс, пробиваемся. И в Мокром логу, за кромкой леса, они и стоят, миленькие, – три сугроба стоят, да и только… Вот ведь, а! Я говорю: «Сомневаюсь». А Егорка: «Езжайте, топчите дорогу…»

– Постой, – перебивает его Корнеев. – Что стоит? Какие сугробы?

– Дык сено! Стожки то есть под снегом… Подъезжаем это, глядим… я говорю: «Сомне…» – И махнул рукой, будто отчаявшись, что все равно не поймут.

К возам подошел Устин Морозов. Снова вывернулся откуда‑то Илья Юргин.

– Вона! – сразу завопил он, – В колхозе сена невпроворот, а они у людей отбирают! Ишь умники! Н нет, я жаловаться буду! Там поймут!

Захар Большаков шагнул вплотную к Морозову:

– Я же чуял, в Пихтовой пади надо глянуть. А ты…

– Что я? – переспросил Устин, поднимая глаза на председателя. – Я ведь не говорил, что в пади ничего нет…

– Постой, постой…

И Захар вдруг вспомнил, как месяц назад они с Егором Кузьминым объезжали прошлогодние сенокосы. Когда подъезжали к Пихтовой пади, очередь становиться на лыжи была его, Захара. Но Егор вдруг выпрыгнул из саней, сказал:

Предыдущая Следующая