Сайт поклонников творчества Нины Руслановой NinaRuslanova.ru

Kinoafonya.ru Главная

Kinoafonya.ru Биография

Kinoafonya.ru Творческая биография

Kinoafonya.ru Фильмография

Kinoafonya.ru Кадры из фильма "Ванечка"
Kinoafonya.ru Кадры из фильма "В ожидании чуда"
Kinoafonya.ru Кадры из фильма "Будьте моим мужем"
Kinoafonya.ru Кадры из фильма "Афоня"
Kinoafonya.ru Кадры из фильма "У реки"
Kinoafonya.ru Кадры из других фильмов

Kinoafonya.ru Статьи

Kinoafonya.ru Баннеры и друзья

Kinoafonya.ru

Предыдущая Следующая

«Значит, не трепал Демид насчет Анисима», – жгла и жгла Фрола одна и та же мысль.

Засунул руки в карманы так, что затрещала материя.

– Эх!..

И подхватила Фрола Курганова прежняя угарная волна.

… В тот день по распоряжению Марьи конфисковали имущество Меньшиковых. Одурев от самогонки, Фрол оказался под вечер в ограде Филиппова дома. Филька, синь синем, простоволосый, сидел на высоком крыльце, невидящими глазами смотрел перед собой. Теплый июньский ветер свободно гулял по огромному двухэтажному дому, хлопал дверьми, резными ставнями.

– Филя… Филя, поешь хоть, родимый мой, а!.. Ну, поешь ты, ради Господа! – ныла жена Филиппа, остроносая и острозубая, как щука, Матрена, ползая у ног мужа.

– Тятька… пойдем в дом, тятенька‑а‑а! – размазывала по лицу грязные слезы дочка Филиппа Меньшикова Наташка.

Недалеко возле крыльца, под забором, лежал вниз лицом Демид.

– Ага, растрясли вас, сволочей! – злорадно закричал Фрол. Он, шатаясь, стоял посреди двора, заложив руки в карманы. Демид, не вставая, поднял с земли черное, как чугун, лицо.

– Уйди отсюда… пока цел, – процедил он.

Но Фрол опустился перед ним на корточки:

– Пойдем выпьем, а? Я угощаю сегодня…

– Над чем смеешься, сволочь? Над горем человеческим?!

– Я над собой, может, смеюсь, понял? Какое у тебя такое горе? У вас горшки да тряпицы, а у меня душу всю, сердце вытрясли, сердце, понял?! В грязь кинули да растоптали! И кровь с него, как с помидора под сапогом, понял?! У тебя есть сердце, а? Э‑э…

Махнув рукой, Фрол встал.

– А тряпки – тьфу! – плюнул он. – Да и люди разве вы? – И вышел на улицу.

Потом Фрол уже не знал – то ли день, то ли ночь на дворе, не чувствовал, воду пьет или самогон. Мелькали перед ним то испуганное лицо Марьи Вороновой, то свирепое – Анисима Шатрова, то красное, как распаренная тыква, – Филиппа Меньшикова. Кто‑то говорил ему: «Сгоришь от вина, Фрол»; кто‑то шептал ему в ухо: «Марья‑то с Анисимом сейчас на кровати играет»; кто‑то бил Фрола в грудь, пинал в лицо, и снова испуганное лицо Марьи, ее истошный крик: «Убьешь человека! Отойди сейчас же, отойди, говорю!..»

Потом кто‑то куда‑то тащил Курганова, лил на лицо что‑то холодное. И снова табачный дым в пустой горнице Меньшиковых, снова голос Демида:

– Ишь, испугалась она за тебя, отняла. Только все это комедь. Не за тебя она испугалась, а за него, за Анисима. Убил бы он тебя – тюрьма ему. За плечи обняла его и повела. А куда? Известно… Нам все известно. Баба – она что? Днем пуглива, а ночью блудлива.


Предыдущая Следующая
 
Сайт создан в системе uCoz