Предыдущая Следующая
Спиралью от древнего
римлянина несло - комары замертво падали. Оно, конечно, правильно: человечество
по спирали развивается, но эта, конкретная, такой пахучей была, что Нонна Юрьевна
на всякий случай переспросила:
- Какую бутылку, говорите?
- Натуральную-минеральную,
раскудри ее в колдобину и распудри в порошок!..
Пока Нонна Юрьевна
за натуральной бегала, гражданин древний римлянин на носках к пустырю припустил:
- Есть шабашка, мужики,
раскудрить вашу, распудрить. Дуру какую-то бог нанес: хата у нее текет. Дык мы ее
пол-литрами покроем, родимую. По-фронтовому, в три наката. Чтоб и не капала, зараза,
на хорошего человека!..
День тот в смысле просветления
душ с утра не задался, и мужики были злыми. Пока Черенок насчет шабашки колбасился,
землю на пустыре для какого-то туманного назначения перелопачивали и цапались:
- Ты стенку-то оглаживай.
Оглаживай, говорят тебе!
- А чего ее оглаживать?
Не баба.
- А того, что осыплется,
вот чего!
- Ну, и хрен с ней,
с осыпленной. Ты бы, Егор, заместо указаний в смыслах оглаживания данной канавы
домой бы смотался и супругу бы законную огладил бы на пару рубликов. И природа бы
нам за это улыбнулась.
Промолчал Егор. Хмуро
стенку свою оглаживал, землю со дна выгребал. Но хоть и оглаживал по привычке и
выгребал по аккуратности, а той легкости, запоя того рабочего, что двигал им когда-то
мимо перекуров да переболтов, восторга того неистового перед делом рук своих он
уже не испытывал. Давно не испытывал и делал ровнехонько настолько, чтоб наряд закрыли,
даже если и с руганью.
А молчал он потому,
что после того случая с враньем про неизвестного мужика, который утек из местного
населения с якобы одолженными ему рублями, после Харитининых слез да Колькиных глаз
зарекся он копеечку из дому брать. Сам себе слово такое дал и даже перекрестился
тайком, хотя в бога не веровал. И пока держался. Держался за слово свое да за тайное
крестное знаме ние, как за последний спасательный круг.
Ну, а тут Черепок прибежал
и вестью радостной огорошил. Насчет крыши, что над дурой девкой так вовремя протекла.
- Шабаш, мужики!
Враз пошабашили. Обрадовались,
лопаты в канаву покидали и к речке ударились: умыться. А умывшись, подались заключать
трудовое соглашение, заранее ощущая в животах волнующую пустоту.
Издали еще Егор пятистеночку
эту угадал: половина шифером крыта, половина травой заросла и их, стало быть, теперь
касалась. Сруб глазом окинул: гнилью, однако, еще не тронуло сруб-то, и при умелом
топоре да добром взгляде обновить домишко этот труда особого не составляло. Крышу
перекрыть да полы перестелить, и вся недолга.
Предыдущая Следующая